— Нет.
Берен кивнул:
— Он прискакал в последнюю минуту. Я видел его: он мчался, будто лев, которого кусают блохи. Утром мы с ним не встретились: пришлось побывать в разных местах. Ваш человек, конечно, сказал вам, что я заходил сегодня около восьми вечера?
Вулф скорчил гримасу:
— Я был не одет.
— Так он мне и сказал. И я пришел снова. Мне было неудобно. Я всегда чувствую себя неудобно, когда я в долгу. Я хотел выяснить, сколько я вам должен, и заплатить. Там, в Канова-Спа, вы были гостем и не хотели говорить об этом, но теперь-то можно! Вы вытащили меня из скверной истории и, возможно, спасли мне жизнь, вы по просьбе моей дочери оказали мне профессиональную помощь. Это ставит меня в положение должника, и я хочу заплатить. Насколько я понимаю, ваши ставки довольно высоки. Сколько вы берете за день работы?
— А вы?
— Что? — Берен воззрился на него в изумлении. — Великий Боже, я не работаю поденно. Я художник, а не чистильщик картофеля.
— И я тоже. — Вулф поднял палец. — Послушайте, сэр. Допустим как предположение, что я спас вам жизнь. Если так, то я готов посчитать это жестом дружеской симпатии и не взять за это никакой платы. Примете вы такой жест?
— Нет. Я в долгу перед вами. Моя дочь обратилась к вам. Нельзя было ожидать, что я, Жером Берен, приму такую милость.
— Хорошо… — вздохнул Вулф. — Если не хотите принять это как дружеский жест, воля ваша. В таком случае единственное, что я могу сделать, — это представить вам счет. Все очень просто. Если можно как-нибудь оценить профессиональные услуги, которые я вам оказал, то цена должна быть высокой, так как услуги были исключительные. Итак… раз уж вы настаиваете… вы должны мне рецепт колбасок минюи.
— Что? — Берен уставился на него. — Ба! Это смешно!
— Почему? Вы спросили, что вы должны. Я сказал.
— Черт знает что! — прошипел Берен. Он так размахивал своей трубкой, что во все стороны полетели искры. — Рецепт бесценен. А вы просите… Великий Боже, я отказался от полумиллиона франков! А вы имеете бесстыдство, имеете наглость…
— Я бы попросил вас! — оборвал его Вулф. — Не стоит поднимать шум. Вы назначаете цену на свой рецепт. Это ваше право. Я назначаю цену на свои услуги. Это мое право. Вы отказались от полумиллиона франков. Если бы вы прислали мне чек на полмиллиона долларов, я бы порвал его — и вообще на любую сумму. Я спас вам жизнь или избавил от неприятных переживаний — называйте как хотите. Вы спросили, что вы должны мне, и я сказал, что вы должны мне этот рецепт, и я не приму ничего другого. Платить или нет, решайте сами. Мне доставит невероятное удовольствие, если я смогу у себя дома — не реже двух раз в месяц, я думаю, — есть колбаски минюи. Но известное удовлетворение мне доставит и вспоминать, гораздо чаще, чем дважды в месяц, что Жером Берен мне должен и отказывается платить.
— Ба! — фыркнул Берен. — Это надувательство!
— Нисколько. Я не прибегаю к принуждению и не собираюсь преследовать вас по суду. Я только сожалею, что потратил свои способности, провел бессонную ночь, подставил себя под пули и не приобрел ни дружбы, ни доверия, не получил причитающуюся мне плату. Я считаю своим долгом предупредить вас, что я гарантирую нераспространение рецепта кому бы то ни было. Колбаски будут готовить только в моем доме и подавать только на мой стол. Я хотел бы лишь сохранить право подавать их гостям и, конечно, мистеру Гудвину, который живет со мной и ест то же, что и я.
— Ваш повар, — пробормотал Берен, не сводя с него глаз.
— Он не будет знать его. Я сам провожу в кухне немало времени.
Берен молча глядел на него.
— Его нельзя записывать! — наконец прорычал он. — Его никогда не записывали.
— Я не собираюсь ничего записывать. Я легко запоминаю.
Берен, не глядя, сунул трубку в рот и выпустил клуб дыма. Затем он еще немного побуравил Вулфа глазами. После долгого молчания он испустил душераздирающий вздох и посмотрел на меня и Констанцу.
— Я не могу назвать рецепт при этих людях, — грубо сказал он.
— Одна из них ваша дочь.
— К черту! Они должны выйти.
Я встал и вопросительно посмотрел на Констанцу: «Пойдем?» Поезд дернуло, и Вулф вцепился в подлокотник второй рукой. Теперь уже совсем глупо было бы попасть в аварию.
