— Я не знаю ничего, что могло бы кого-нибудь уличить.
— Хорошо. Теперь о списке Берена. Он сам вручил его вам?
— Да. Сразу же, как вышел из столовой.
— Там была его подпись?
— Да. Я просматривал каждый список, прежде чем положить в карман, чтобы быть уверенным, что их можно идентифицировать.
— Насколько вы убеждены, что никто не мог подменить список Берена после того, как он вам его отдал, и до того, как вы передали его мистеру Толмену?
— Полностью. Абсолютно. Списки все время были во внутреннем кармане моего пиджака. Я, конечно, никому их не показывал.
Вулф вздохнул и повернулся к Вукчичу:
— Ты, Марко. Что ты знаешь?
— Ровно ничего.
— Ты пригласил миссис Ласцио танцевать?
— Я… Ну и что из того?
Вулф пробормотал, глядя на него:
— В настоящий момент, Марко, я не имею ни малейшего представления, как я буду искать то, что нужно найти. Я должен задавать любые вопросы, даже граничащие с оскорблением. Так ты пригласил миссис Ласцио танцевать или она пригласила тебя?
Вукчич наморщил лоб и сел. Наконец он проворчал:
— Кажется, она предложила. Но мог бы и я.
— Ты просил ее включить радио?
— Нет.
— Значит, радио и танцы были ее идеей?
— К черту! — Вукчич зло уставился на старого друга. — Клянусь, Ниро, я не вижу!..
— Конечно не видишь. И я тоже. Иногда просто удивительно, с какого конца распутывается клубок. Говорят, есть два верных способа потерять друга: одолжить ему деньги и задавать вопросы об отношении к нему женщины. Я не хочу терять твоей дружбы. Нет, Марко, прошу тебя. Я не имел в виду ничего оскорбительного. А теперь, если вы не возражаете… Мисс Берен?.. Мистер Серван? Я должен раскинуть мозгами.
Они поднялись. Серван деликатно попробовал снова заговорить о гонораре, но Вулф остановил его. Констанца подошла к Вулфу, взяла его за руку и посмотрела с выражением, которое если и не было невинным, то явно должно было таким казаться. Я вышел с ними в прихожую, чтобы открыть дверь.
Возвратившись, я сел и стал наблюдать, как Вулф раскидывает мозгами. Он сидел в любимой позе, без сомнения, так же удобно, как в собственном кресле. Глаза его были закрыты. Если бы не едва заметные движения губ, могло бы показаться, что он спит. Я попробовал пораскинуть мозгами на свой лад, но, вероятно, мои возможности ограниченны. Мне казалось, что это все-таки Берен, но я допустил бы и Вукчича или Бланка, если бы они стали настаивать. Насколько я мог судить, остальные полностью исключались. Оставалась еще одна возможность: Ласцио выходил из столовой на время, пока Вукчич пробовал соус, затем вернулся. А Валенко или Росси приняли его за подушечку для булавок. Но смысла в этом я не видел. В большой гостиной я провел целый вечер и теперь попытался вспомнить, не видел ли я, как кто-нибудь входил в малую гостиную, или по крайней мере могу ли я поклясться, что туда не входил никто. После получасового напряжения мозгов мне все еще казалось, что виновен Берен, и я подумал, что Вулф не отказался бы и от двух гонораров, если бы считал возможным заработать их.
Вулф зашевелился. Он открыл рот, но не глаза:
— Арчи. Те двое цветных, что дежурили вчера в главном холле павильона «Покахонтас». Выясни, где они.
Я прошел к телефону в свою комнату, решив, что быстрее всего будет спросить моего приятеля Оделла. Меньше чем через десять минут я вернулся с докладом:
— Они снова на дежурстве с шести вечера. Те же самые. Сейчас шесть часов семь минут. Их зовут…
— Все, спасибо. Мне имена не нужны. — Вулф потянулся вперед и посмотрел на меня. — Наш противник сам себя поймает в ловушку. Он уверен в своей неуязвимости и считает, что в его крепости нет лазеек. Или в ее. Вероятно, в ее. Но есть одна щель, и мы посмотрим, не удастся ли нам расширить ее. — Он вздохнул. — Поразительные укрепления он воздвиг. Я вижу лишь одну щель. Если мы не достигнем успеха… — Он пожал плечами и с горечью продолжил: — Как тебе известно, сегодня мы переодеваемся к обеду. Мне нужно быть в павильоне как можно скорее. То, что обещает язык, должно выполнять тело.
Он начал готовиться к подъему со стула.
