Слишком много поваров - страница 40

Она не расставалась со своим вязаньем. Вулф задал ей несколько вопросов, которые я даже не попросил перевести, затем передал ее мне, и я снял отпечатки. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким дураком, как присыпая все это тальком.

Третьей посетительницей была Лизетт Путти, за ней последовали Кит, Бланк, Росси, Мондор… Вулф каждому задавал вопросы, но всякому, кто знает его так, как я, сразу стало бы ясно, что он просто разыгрывает комедию. И во всяком случае, никакой щели она не расширяла.

Затем вошла китаянка, жена Лоуренса Койна. К обеду она оделась в красный шелк, в черных волосах цвела веточка горного лавра. Она выглядела как реклама кругосветного путешествия. Я сразу сообразил, что за ней-то мы и охотились, потому что Вулф резко приказал мне взять блокнот, чего он не делал, когда разговаривал с остальными. Но задал он ей те же самые вопросы, а затем я снял ее отпечатки. Когда я подавал ей мой вконец испорченный платок, чтобы вытереть пальцы, Вулф вдруг откинулся на спинку кресла:

— Да, кстати, миссис Койн, мистер Толмен говорит, что когда вчера вечером вы гуляли, то не видели никого, кроме одного служителя на аллее. Вы спросили у него о птице, и он сказал вам, что это козодой. Вы когда-нибудь раньше слышали козодоя?

Она не проявила никакого воодушевления:

— Нет, в Калифорнии они не водятся.

— Так я и понял. Как мне сказали, вы вышли погулять до того, как началась дегустация, и вернулись в гостиную вскоре после того, как мистер Вукчич вошел в столовую. Это верно?

— Я вышла до того, как они начали. Я не знаю, кто был в столовой, когда я вернулась.

— Я знаю. Это был мистер Вукчич. — Его голос был так беспечен, что сразу стало ясно, что она во что-то впуталась. — А еще вы говорили мистеру Толмену, что все время, пока вас не было, вы гуляли. Это тоже верно? — (Она кивнула.) — А разве вы не зашли в свою комнату, прежде чем идти гулять?

— Нет, было не холодно, и шаль мне была не нужна.

— Хорошо. Я только спрашиваю. Но, может быть, вы вошли в коридор левого крыла через террасу и прошли в свою комнату таким путем?

— Нет. — Ее голос звучал скучно и спокойно. — Я все время была на улице.

— Так вы совсем не заходили к себе?

— Нет.

— И вообще никуда?

— Только на улице. Мой муж скажет вам, я люблю гулять ночью.

Вулф скорчил гримасу:

— А когда вы возвращались, вы прошли через главный холл прямо в большую гостиную?

— Да, и вы были там. Я увидела вас рядом с моим мужем.

— Так. Миссис Койн, вы меня весьма озадачили. Возможно, вы легко разрешите мое недоумение. Если все, что вы мне рассказали, верно, а это соответствует и сведениям мистера Толмена, какой же дверью вы прищемили себе палец?

Она встретила вопрос невозмутимо. Даже глазом не моргнула. Может, ее глаза чуть-чуть и сузились, но я этого не заметил. Но все же она потеряла темп. Прошло не меньше десяти секунд, прежде чем она выговорила:

— Вы имеете в виду мой палец? — Она опустила глаза и подняла их снова. — Я попросила мужа поцеловать его.

— Я слышал это, — согласился Вулф. — Так какой дверью вы его прищемили?

Она уже приготовилась:

— Большой входной дверью. Вы знаете, как тяжело ее открывать…

— Нет, миссис Койн, — резко перебил ее Вулф, — так дело не пойдет. У швейцара и портье взяты показания. Они запомнили, как вы выходили и как входили, — их спрашивал мистер Толмен. Они оба утверждают, что швейцар открыл вам дверь и закрыл ее за вами, и пальца вы не прищемили. Это не могла быть и дверь из холла в гостиную, потому что я сам видел, как вы миновали ее. Так какая же?

Она не расставалась со своей невозмутимостью.

— Швейцар лжет, — спокойно сказала она, — потому что был невнимателен и причинил мне боль.

— Не думаю.

— Я знаю. Он лжет. — Она молча поднялась. — Я должна поговорить с мужем.

Она быстро направилась к двери.

— Арчи! — скомандовал Вулф.

Я вскочил и заступил ей дорогу. Она не противилась, только остановилась и посмотрела на меня в упор.

— Вернитесь и сядьте! — велел Вулф. — Вы, я вижу, решительный человек, но и я не хуже. Мистер Гудвин удержит вас одной рукой. Вы можете кричать, сюда придут люди, но они уйдут, а мы не двинемся с места. Сядьте, прошу вас.