— Поискать другую станцию? — спросила она.
Но всем уже наскучили танцы. В нашем углу Вулф откинулся на спинку кресла с закрытыми глазами, а Койн рассказывал Берену о Калифорнийском заливе.
Тут вошла его китаянка, ткнула ему в лицо указательный палец правой руки и велела поцеловал его, так как прищемила пальчик дверью.
Он поцеловал:
— А я думал, ты гуляешь и любуешься ночью.
— Я и гуляла. Но дверь поймала меня. Посмотри! Болит.
Он снова поцеловал палец.
— Бедняжечка моя! — Новые поцелуи. — Мой азиатский цветочек! Беги, мы разговариваем, оставь нас.
Пританцовывая, она удалилась.
Вукчич вышел из столовой и прямиком направился к Дине Ласцио. Серван сообщил Валенко, что он следующий.
— Вот мой листок, — сказал Сервану Вукчич. — Я попробовал из каждой тарелки по разу. Ведь таковы правила? А Ласцио там нет.
Серван поднял брови:
— Его там нет? А где же он?
— Я не искал его, — пожал плечами Вукчич. — Может, в кухне?
Серван окликнул Кита:
— Рэмси! Филип оставил свой пост! Остались только Валенко, Росси и Вулф. Что же делать?
Кит ответил, что вполне доверяет им, и Валенко вошел. Немного погодя он вышел, и наступила очередь Росси. Росси ни с кем не цапался вот уже три часа, и я навострил уши, ожидая услышать сквозь закрытую дверь, если Ласцио возвратился, парочку теплых слов в адрес зятьев. Но в вестибюле стоял такой гвалт, что я все равно ничего бы не расслышал. Выходя, Росси объявил, что только дурак может насыпать столько соли в соус «Весна», но никто не обратил на него внимания. Ниро Вулф, последний, с трудом вытащил себя из кресла. Его, как почетного гостя, проводил к дверям Луи Серван. Я был несказанно счастлив, что наконец-то на горизонте забрезжила возможность лечь спать.
Через десять минут дверь отворилась, и Вулф спросил с порога:
— Мистер Серван, так как я последний, не будете ли вы возражать, если я пройду испытание вместе с мистером Гудвином?
Серван заверил, что не возражает, и Вулф подозвал меня. Я был уже на ногах, ибо понял: что-то случилось. Вулф знал, что может проводить со мной любые эксперименты, но только не гастрономические. Я пересек гостиную и вошел за ним в столовую. Он плотно закрыл дверь. На столе стояли девять блюд с картонными номерками, кувшин с водой, стаканы, тарелки, вилки и прочая ерунда.
— Рад помочь вам, — сказал я, смеясь. — На котором вы застряли?
Он обогнул стол:
— Иди сюда. — Он прошел дальше вправо, к большой ширме с изображением Покахонтас. Позади ширмы он остановился и пальцем указал на пол. — Посмотри на это безобразие.
Я отшатнулся в изумлении. Я не обращал никакого внимания на разговоры об убийстве, приписывая их слишком буйной фантазии, но, что бы я ни думал о рассказе роковой женщины, к виду крови я готов не был. А кровь была, правда ее было немного, потому что нож все еще торчал в левой части спины Филипа Ласцио по самую рукоятку. Он лежал ничком, вытянув ноги, так что, если бы не нож, можно было принять его за спящего. Я наклонился над ним и чуть повернул его голову, чтобы посмотреть в глаза. Затем я встал и посмотрел на Вулфа.
— Приятный праздник! — воскликнул он с горечью. — Я говорил тебе, Арчи… Ну да ладно. Он мертв?
— Мертв, как жареная колбаска.
— Ясно, Арчи. Мы никогда не были виновны в нарушении закона. Это юридический термин. Но это не наше дело. Во всяком случае теперь. Что ты помнишь о том, как мы ехали сюда?
— Кажется, только то, что мы ехали поездом.
Он кивнул:
— Позови мистера Сервана.
