– Так что же?.. Это – не объяснение, а приговор? – спросил очкастый.
И тогда я решился, похлопал его по плечу.
– Это шутка, вы же все равно мне не поверили.
И пошел к выходу. Я их пощадил не за внешнюю безобидность, наоборот, они были очень опасны, потому что размышляли о будущем, и могли заразить этим желанием кого-нибудь еще, с обученными мозгами, кто и придумал машину времени в конце концов.
Через пару минут они сами должны были догадаться, как мы на самом деле защищаемся от будущего: тех, кто потерял к нему интерес, высылаем сюда. Чтобы он делал грязную работу, отодвигая это проклятое знание для остальных…
В общем, я должен был их устранить, и без оружия на это хватило бы четверти минуты, при удаче даже бармен ничего бы не заметил. Но я вышел из кабака и вдохнул свежий воздух. Потому что будущее все равно неостановимо.
Не устранив трех фантастов, я нарушил правила, совершил ошибку. Но как еще насладиться будущим, если не допустить в настоящее нечто неправильное?
И еще, я зря включил «эмоционала» на полную мощность. Но он был мне необходим… и нуждался в подзарядке. От этих троих он зарядился так, что слегка перегрелся, я ощущал его даже через ткань куртки.
И только такой же ссыльный, как я, мог правильно все понять… Хуже, кажется, ничего нет, как жить вне своего времени, только этот приборчик меня и выручает, ведь он заряжается не только дружественностью, то есть, адаптивностью, но и тягой к будущему, которую генерили эти ребята… Хотя им я этого не сказал.
Это же неизбежно, что же это за наказание будет, если не стимулировать стремление к «своему» времени? Вот нам, якобы, для поддержки и выдавали этот приборчик, а то, что он – одновременно и мучитель, от которого не поднимается рука избавиться, начинаешь понимать спустя годы. Хотя, если подумать… Да, если подумать, что-то много в здешнем мире стало желающих заглянуть в будущее. Уж не сослали ли сюда слишком много таких, как я? И не пользуются ли они чрезмерно «эмоционалами»? Иначе, как объяснить повальное увлечение фантастикой?
А это тоже очень тяжкое преступление. Вот только эти трое его, разумеется, не поймут.
