Джек был очень занят на работе и все время с кем-нибудь встречался — с людьми из правительства, с работавшими в Ботсване американцами, сотрудниками банков и так далее. Меня эта сторона жизни совершенно не интересовала, и я занималась обустройством дома, чтением и утренним кофе в компании тех, с кем было приятно встречаться. Еще я помогала Методистской больнице — возила туда больных из деревень. Это была прекрасная возможность увидеть страну за пределами столицы. Тогда я многое узнала о ваших людях, мма Рамотсве.
Думаю, что могу с уверенностью сказать: это было самое счастливое время в моей жизни. Мы нашли страну, в которой люди относятся друг к другу с уважением, и где есть иные ценности, кроме желания нахапать, захватить, завладеть — главного у нас на родине. Мне было уютно и покойно. По сравнению с тем, что я увидела в Африке, моя страна казалась фальшивой и нереальной. Да, люди здесь много страдают, они бедны, но замечательно относятся друг к другу. Когда я впервые услышала, как африканцы называют незнакомых людей братьями и сестрами, мне это показалось странным. Но вскоре я поняла глубокий смысл этих слов, прочувствовала его. И когда в один прекрасный день какая-то женщина впервые назвала меня сестрой, я заплакала, а она никак не могла понять, почему я так расстроилась. Я сказала ей: «Ничего страшного. Я просто плачу. Не обращайте внимания». Мне тоже хотелось называть своих подруг сестрами, но это показалось бы неестественным и никак не выговаривалось. Но я чувствовала, что они мои сестры. Я училась. Я приехала в Африку, чтобы многому научиться.
Майкл начал учить язык сетсвана и делал большие успехи. Четыре раза в неделю к нам приходил человек по имени мистер Ногана и давал ему уроки. Учителю было под семьдесят, до выхода на пенсию он работал в школе. Очень величественный человек. Он носил маленькие круглые очки, в которых одно стекло было треснуто. Я понимала, что он небогат, и предложила купить ему новые очки, но он покачал головой и сказал: «Большое спасибо, но это ни к чему, я хорошо вижу и в этих». Они сидели на веранде, мистер Ногана объяснял Майклу грамматику сетсвана и говорил, как называется все, что они видят: растения в саду, облака в небе, птицы.
— Ваш сын быстро учит язык, — сказал он мне. — В его груди бьется африканское сердце. Я просто учу это сердце говорить.
У Майкла появились друзья — дети других американцев, живших в Габороне. Некоторые были его ровесниками, но почему-то они его не очень интересовали, как и дети дипломатов из других стран. Ему нравилось общество местных или тех, кто мог что-нибудь рассказать про Африку. Львиную долю времени он проводил с молодым человеком, высланным из ЮАР, и с врачом-добровольцем из Мозамбика. Это были очень серьезные люди, и мне они нравились.
Прошло несколько месяцев, и Майкл стал проводить все больше времени с людьми, жившими на старой ферме в пригороде Молепололе. Там была девушка-южноафриканка, за несколько лет до этого приехавшая из Йоханнесбурга после того, как попала в какую-то неприятную политическую историю. Еще там жил немец из Намибии — долговязый бородатый человек, одержимый какими-то идеями по развитию сельского хозяйства, и несколько человек из Мочуди, принимавшие участие в тамошнем Бригадном движении. Пожалуй, их можно было бы назвать коммуной, но это слово неточно передает их взаимоотношения. По-моему, коммуны — это когда собираются всякие хиппи и курят дагга. Здесь было иначе. Все они казались людьми серьезными и хотели одного — выращивать овощи на этой сухой земле.
Идея исходила от Бурхардта, немца. Он считал, что на таких сухих почвах, как в Ботсване и Намибии, сельское хозяйство нужно налаживать, выращивая урожаи под создающими тень тентами, и вода должна капать на растения, стекая по специальным струнам. Представьте себе, как это происходит, мма Рамотсве: с наполненного водой желобка свисают струны, по ним стекают капли и орошают почву у самого основания растения. Это и вправду очень действенно. Я сама это видела.
Бурхардт хотел организовать кооператив на территории той старой фермы. Он где-то раздобыл немного денег, они расчистили участок земли и пробурили скважину. Им удалось привлечь в кооператив кое-кого из местных жителей и получить неплохой урожай тыкв и огурцов. Я видела это, когда в первый раз ездила туда вместе с Майклом. Урожай они продали в отели Габороне и на больничные кухни.
