Не прошло и нескольких дней, как дела у Калле стали поправляться. Дым то и дело клубился над ямами, и большинство его товарищей по команде один за другим отправились на тот свет обычным для пленников путем. Через неделю в живых оставались лишь Калле и еще двое; кости остальных были развешаны на деревьях в память о пиршестве минувшей недели. Но языковые познания Калле вновь ему пригодились. Между языком тонга и языком фиджи различий не больше, чем между датским и шведским языками, так что Калле не составило особого труда изъясняться и по-фиджийски. Так или иначе ему удалось собрать 6 тысяч монет и часть ружей, и в сопровождении местного вождя он отправился на остров Мбау, где в то время правил король Науливоу.
Король находился в трудном положении, ибо племена во внутренних районах Вити-Леву настолько окрепли, что их вожди осмеливались нападать на плантации, которые принадлежали Мбау. Дело шло к тому, что племя рева угрожало Мбау расправой и опустошением. И тут как ангел-спаситель появился Калле. Правда, в первый момент Науливоу был склонен подать рыжеволосого шведа на обед в честь своих гостей, но, когда Калле показал ему, на что можно употребить ружья, он быстро передумал. Узнав об угрозах племени рева, плотник с «Элизы» предложил Науливоу предпринять небольшой поход против деревни Касаву в дельте реки Ревы.
Позднее старейшины Касаву рассказывали миссионеру Каргиллю, как проходила встреча с первым белым человеком, которого им довелось увидеть. Все воины деревни заняли позицию в густых зарослях бамбука, где они считали себя в полной безопасности. Каноэ, в котором находился Калле, остановилось посреди реки. Он стоял в лодке с развевающейся на ветру светло-рыжей бородой, брал в руки ружье, прицеливался и стрелял. Один за другим защитники деревни падали на землю, бессильные против огнестрельного оружия. Они слышали, как белый богатырь поет — эти дикие звуки долго преследовали их. Под конец воины обратились в бегство, оставив поселение и неубранные поля жителям Мбау.
После этого власть Мбау, а тем самым и власть самого Калле стала быстро расти. Имя его произносилось с благоговением, людям он казался непобедимой военной машиной, с которой никто не в состоянии справиться. Никто более не желал воевать с Мбау, напротив, все этого боялись. В последующие пять лет Науливоу и Калле, ставший фактическим властителем острова, подчинили себе бóльшую часть архипелага Фиджи. Со временем к нему на службу поступили человек десять моряков из числа потерпевших кораблекрушение, так как местные жители еще не осмеливались стрелять из ружья. Правда, через несколько лет и они научились этому занятию.
На Мбау Калле — впоследствии король Карл Свирепый — обосновался как восточный султан. Его правнучка Кула может немало рассказать о том, как протекали его будни, когда он отдыхал от многочисленных походов. Жил он в роскошном доме вождя, в котором было восемь кухонных очагов, а вокруг этого буре[24] приказал построить ряд небольших хижин, где разместились его жены. Всякий раз, когда воины захватывали новую деревню, в качестве военных трофеев ему доставляли самых красивых женщин, и, если среди них попадались девицы знатного рода, он брал их себе в жены. За несколько лет пребывания на острове в его гареме собралось 44 женщины, которых, однако, он часто менял. Около десятка молодых девушек гордились прозвищем «любимая жена большой рыжей бороды». Калле призывал их к себе корабельным свистком. Каждая из жен имела свой номер. Горе было той жене, которая, замешкавшись, не сразу отзывалась на свисток; она рисковала быть переданной вождю меньшего ранга.
Калле любил играть в карты и в кости с другими белыми моряками, и ставкой в крупной игре обычно были молодые обитательницы гарема.
У Калле было более 120 детей, и ко всем детям он относился с большой нежностью. Жестокий и бесчеловечный в бою, он был веселым и внимательным с детьми. По рассказам правнучки, он обучал их каким-то удивительным хороводам. Они ходили по кругу и внезапно начинали подпрыгивать, напевая нечто вроде «пооке… пооке». Конечно, никто не понимал слов, но все знали, что король Калле очень радуется песням ребятишек. Быть может, Кула имела в виду шведский хоровод «А рождество протянется до пасхи», который таким путем нашел путь к островитянам Южных морей?
