Вряд ли можно было найти человека, который лучше представил бы меня жителям Мбау, чем Чарлз Кама, местный рату — потомок вождя, также имеющий право так называться. Одним из его предков был могущественный король Какобау, другим — сам Калле Свенссон.
Пройдя сквозь неизбежную церемонию янггона и поздоровавшись со всеми 17 детьми Камы, которые оказались дома, мы направились с визитом к Мереони Кула — правнучке короля Карла. Ей уже под восемьдесят, но она сохранила живость восприятия, и в ее лице есть черты, удивительно напоминающие шведских старух. История молодого корабельного плотника Калле Свенссона из Уддеваллы, ставшего королем тихоокеанского острова Мбау и «виновником» того, что бóльшая часть архипелага Фиджи оказалась под его господством, на первый взгляд совершенно невероятная, но вполне правдивая.
Поначалу Калле нанялся на английское судно «Порт-о-Пренс», которое в 1806 году обогнуло мыс Горн, откуда оно намеревалось нападать на испанские корабли у западного побережья Южной Америки. Судно взяло курс на запад; капитан собирался сбыть товар в австралийском порту Джексон. Однако ему не удалось пройти дальше островов Тонга, которые в те времена именовались островами Дружбы — название, которого, как мы знаем из опыта капитана Блая, этот архипелаг явно не заслуживал, ибо в одну безлунную ночь, когда «Порт-о-Пренс» стоял в бухте на якоре, а вахтенные, видимо, вкусили излишне большую порцию рома, аборигены взобрались на судно и перебили почти всю команду.
Калле повезло: он сумел уцелеть, причем своим спасением он был обязан роскошной рыжей бороде. Его показывали в домах вождей по случаю разных торжеств, а затем обменяли на одно боевое каноэ и 18 девиц. Он попал к новому хозяину, но вскоре и тому надоело любоваться рыжей бородой, и тогда Калле снова сменил господина. Между тем он исподтишка присматривал судно, на котором мог бы бежать из плена. С этой целью он выучил язык островитян и мог прислушиваться к их рассказам о «боевых каноэ белых людей».
Однажды вечером он услышал, что какой-то корабль бросил якорь на другом конце острова, где его держали в плену. Когда все улеглись спать, он выкрал каноэ и поплыл вокруг острова. Вскоре он нашел бриг «Элиза», и, когда капитан узнал, что Калле владеет языком местных жителей, его тут же зачислили в команду плотником. «Элиза» плавала в поисках сандалового дерева, и человек, который мог быть переводчиком и выведать у островитян, где растут сандаловые деревья, пришелся как нельзя кстати.
Однако вскоре Калле обнаружил, что капитан «Элизы» интересовался не только сандаловым деревом: он вербовал канаков, как тогда называли жителей островов Тихого океана, чтобы затем продать их в гуановый ад Перу. На борту судна имелся целый арсенал ружей и 40 тысяч серебряных монет, так называемых колонных. Эти монеты были единственным признанным международным платежным средством, а свое название они получили из-за колонн, изображенных на одной стороне монеты и символизирующих Геркулесовы столпы — два утеса у входа в Гибралтар. Изображение колонн на испанских деньгах того времени (как и на ряде современных монет) было призвано показать, что суверенная испанская власть распространяется не только на район Средиземного моря, но и за его пределами.
Во время плавания «Элизе» не удалось раздобыть ни сандалового дерева, ни канаков — судно отнесло к рифу Мокеа, где острые, как шило, кораллы продырявили корпус и пробили дно. Правда, море было так спокойно, что удалось спасти бóльшую часть груза. Капитан вместе с двумя помощниками (один из них Калле Свенссон) погрузили в большую шлюпку деньги — 34 тысячи; под их тяжестью шлюпка осела так, что вода дошла почти до бортов. Затем они сумели переправить на сушу часть оружия.
В этот момент появились островитяне. Обороняться против них моряки не могли, так как порох намок. Судьба, которую они уготовили аборигенам, ожидала их самих: экипаж «Элизы» был превращен в рабов. Калле бросал вожделенные взгляды на огромное множество монет, но островитяне не проявляли к ним особого интереса, они перевернули шлюпку, и все 34 тысячи монет покатились в воду. Двумя из них туземцы поиграли, как камушками, но вскоре это занятие им надоело. Горка серебра сверкала в лучах солнца, и Калле дал себе слово, если уцелеет, вернуться и собрать столько монет, сколько сможет унести.
