А Вика, наоборот, после молчаливо секундного диалога будто встряхнулась. Подняла подбородок вверх, поджала губы, махнула едва заметно рукой — все, меня больше не касается! И без того намучилась! Теперь уж сами как-нибудь разбирайтесь со своей психованной матерью!
От аэропорта до города ехали молча. Было в этом совместном молчании что-то невыносимое, напряженное, как натянутая струна. И спина у Максима была напряженная, со взмокшей полоской, идущей от ворота рубашки вниз по позвоночнику. Бедный, бедный Максим… Вот уж кому не позавидуешь. Быть свидетелем назревающей семейной трагедии… Ведь есть трагедия-то, есть. Похоже, ни одной надежды не осталось, даже самой маленькой. Господи, да хоть бы кто-нибудь что-нибудь вякнул! Можно ведь — про погоду… Какая здесь была, какая в Испании… И Вика тоже молчит. Смотрит в окно и молчит. И лицо у нее отстраненное, почти счастливое.
Хотя наверняка это молчание никого не беспокоит. Только она одна мучается, горше всех переживает общую неловкую паузу. И всегда первая стремится выйти из нее, найти лазейку. Всем наплевать по большому счету, а ей страшно некомфортно. Да что там, некомфортно! Если бы только — некомфортно… Такая паника изнутри поднимается суетливо болезненная!
— Как у мамы здоровье, Максим?
А что делать, не выдержала-таки, разорвала вопросом неловкое молчание. Голос получился жидкий, дребезжащий какой-то. И равнодушный по большому счету.
— Да ничего, Марь Сергевна, спасибо! — с готовностью откликнулся Максим. Видимо, ему тоже хреновато жилось в такой паузе.
— А у папы как? Ты говорил, у него на работе сокращение намечалось?
— Да не, все обошлось, Марь Сергевна. Работает.
— Ну, слава богу…
— Ага. А вы-то как отдохнули?
— Да тоже, в общем… Нормально, Максим…
Лучше бы не спрашивал. Хорошо, что свернули на Викину улицу, еще пару домов проехать, и въезд во двор.
Вика открыла дверь машины, резво выскочила на свободу. Пока Максим копошился, сама выхватила из багажника чемодан, послала воздушный поцелуй Славке. А на нее даже не посмотрела. Обиделась, наверное. Гремя колесиками по асфальту, покатила чемодан к подъезду, отмахиваясь от Максима, который без толку порывался проявить себя джентльменом.
— Ну, ты даешь! — накинулась на бедного парня Славка, когда он снова сел за руль.
— А я-то что, Слав? Ты же видишь, я предлагал помочь, а она — сама, сама! Я ж не могу с ней драться!
— Да не надо ни с кем драться! Надо просто не суетиться со своей помощью! Всегда можно подать себя спокойно, без суеты!
— Ну, вот и подавай сама себя, если умеешь… — огрызнулся Максим.
— Да, умею, — спокойно сказала Славка.
— И на здоровье, — хмыкнул Максим.
— Спасибо, — пожала плечами Славка.
Вот и хорошо. Пусть лучше слегка собачатся, чем молчат. Иначе и впрямь невыносимо. Скорей бы уж до дома доехать… Хотя нет, наоборот, домой ехать страшно. Дома Славка с ней объясняться будет. Информацию выдавать. Вон, как нервничает сильно. Хотя — почему именно дома? Можно и сейчас! Вики уже нет, а Максим — свой человек!
— Слав… Максим… Объясните мне, что все-таки произошло? — вклинилась она со своим нервным вопросом в их легкую перепалку.
И замолчали оба испуганно. Потом Славка вздохнула, покосилась на Максима, ответила нехотя:
— Погоди, мам… Давай хоть до дома доедем.
— Там, кстати, холодильник пустой… — тихо проговорил Максим. — Может, пока вы… Ну, говорите-беседуете… Я в супермаркет за продуктами сгоняю?
— Да… Да, пожалуй… — задумчиво кивнула Славка. — Довезешь нас до подъезда, затащишь чемодан и проваливай в супермаркет…
Пустая квартира встретила их настороженно, как чужая. Чистая, ни пылинки кругом, ни одной разбросанной вещи. Саша, что ли, постарался? Прежде чем уйти, квартиру до блеска вылизал? Вон, даже в мойке ни чашки, ни тарелки нет. Может, и вещи свои не взял? Рубашки там, костюмы…
Быстро прошла в спальню, открыла дверь шкафа-купе, заглянула в то отделение, где всегда висели на плечиках эти самые рубашки-костюмы. Пусто. Пусто! И в самом деле — пусто…
— Мам, мам… Ну чего ты так нервничаешь? Пойдем на кухню, сядем, поговорим… Я чай сделаю.
— Что ж, пойдем… Просто я в себя прийти не могу, Слав. Как-то это все… Как в дурном сериале. Неправильно и подло. Нереально подло.
