– Джонс, я у себя в кабинете. Готовлюсь к завтрашнему заседанию. Меня не беспокоить.
– Покажите им завтра, босс. Будьте как Перри Мейсон!
– О да, – с энтузиазмом поддержал Лавинг. – Люблю эти фильмы. И непременно смотрю повторный показ. Здорово – найти убийцу прямо во время дачи свидетельских показаний.
Клянусь, вы тоже их смотрите, шкипер?
– Нет. Терпеть не могу. Сущее вранье. Ничего подобного в жизни не происходит!
Лавинг выглядел расстроенным.
– Плохо, – заметил Джонс. – Тогда мы можем воспользоваться стилем Раймонда Барра.
– Не возражаете, шкипер, если я воспользуюсь вашим телефоном?
– Конечно пользуйся. – И Бен направился в свой кабинет.
– Босс, – окликнул его Джонс.
– Да?
– Пока суд еще не в самом разгаре, разрешите мне провести свое собственное маленькое расследование на месте преступления?
– Совершенно исключается. Ты мне необходим здесь, нужно сопоставить все документы.
– А что, если я кончу пораньше?
– Тебе повезет, если кончишь к рассвету, а суд начинается в девять утра.
– С вами иногда очень сложно сговориться.
– Уж такие сложные времена.
– Эй, шкипер!
– Послушайте, у меня полно работы! В чем еще дело, Лавинг?
– Ваш телефон. С ним что-то не так.
– Скажи об этом Джонсу. Он отвечает за оборудование.
– Вы меня не поняли. Я звонил тому парню, хотел дать ему знать, что я скоро верну документы...
– Ну и что?
– Послушайте! – Он взял трубку, и Бен услышал отдаленный щелчок, за которым послышался длинный гудок набора номера.
– О'кей, – сказал Бен. – Ну и что?
– Может быть, вы не знаете, что это означает, шкипер, но я-то знаю. – Он опять снял трубку и дал им послушать: щелчок! – Кто-то подключил к вашему телефону прослушивающее устройство.
* * *
Бен сидел за своим письменным столом, пытаясь в который раз прокрутить дело со всех точек зрения. Что он мог упустить?
Какой замечательный вопрос он забыл задать? Он старался перечитать свои заметки во время заседания – пустой номер. Невозможно писать и вести защиту одновременно. Обычно записи делает юридический помощник, но у него никогда такого помощника не было. Если не считать Кристины. Но нельзя же просить обвиняемую делать для него записи во время заседания. Он перебрал в уме все жертвы этого дела: Кристина, Марго, Волк.
Он заставлял себя сфокусировать внимание на плане завтрашних действий. Все дело построено на косвенных доказательствах, но их набралось слишком много! Ни одно из доказательств не было абсолютно неоспоримым, но общий эффект совокупных улик давил на сознание присяжных. Никто не хотел брать на себя ответственность за освобождение предполагаемой убийцы, и Мольтке дал присяжным почувствовать, что, пока они не вынесут осуждающий вердикт, они как бы сами являются соучастниками убийства.
Бен услышал робкий стук в дверь.
– Кто там?
– Это я, Кристина. Могу я войти? – Приоткрыв дверь, она всунула голову в кабинет.
– Я готовлюсь к завтрашнему дню.
– Джонс мне сказал, что ты уже здесь несколько часов.
Может быть, тебе следует сделать перерыв? Господи, ты так плохо выглядишь!
– Спасибо за комплимент.
Тебе нужна хорошенькая девчонка, Бен. Кто-то, кому удастся вырвать тебя из этого состояния.
– Согласен с тобой, но полагаю, в данный момент путешествие на Гавайи будет немножко не ко времени.
– Ну, зачем так сложно? Что-нибудь, что напомнило бы тебе, что в этой жизни самое важное. Тебе нужна высокая соблазнительная блондинка, которая бы запечатлела холодный влажный поцелуй на твоих губах...
Его передернуло от отвращения.
– Брррр, ты что, не знаешь, что адвокаты никогда не целуются в губы? Это может развеять их имидж.
Бен оторвал взгляд от своих заметок:
– Боюсь, я не больно здорово подготовился к завтрашнему заседанию.
– Ты что-нибудь придумаешь, я тебя знаю...
– Стараюсь быть реалистом, Кристина. Наши шансы невелики.
– Глупости. Все могло быть и хуже.
– Теперь ты мне это говоришь. Почему все продолжают мне это повторять?
– Потому что это правда. Ты вытащишь что-нибудь из своей шляпы.
– Я не фокусник, Кристина. Я даже не очень хороший адвокат.
– Не согласна.
– Чувствую себя, словно пытаюсь стать Белой Королевой.
Ну, знаешь, как в книге "Через прозрачное стекло". Каждый день она верила в шесть невозможных вещей. До завтрака.
