— Съемка... Счастливая ты все-таки, Данка.
— Да уж, счастья — через край.
— А разве нет? — Полина подошла, потянула за руку. — Пойдем на кухню. Ну скажи, разве нет?
— Не знаю... Конечно, странно, что все так получилось. Никогда в жизни не могла бы подумать...
— Что станешь звездой телеэкрана! — восторженно подхватила Полина. — А вот станешь! Увидишь, так и будет!
Данка уселась на табуретку, по привычке поджала ноги, а Полина принялась греметь столовыми приборами.
— Да какая я звезда... Не знаю, что получится. Артем говорит, все в порядке, а мне кажется, что я не справляюсь, двигаюсь не так, делаю не то...
— Да брось ты, все в порядке будет. Вот увидишь, скоро твое лицо целыми днями будет мелькать на экранах!
— Не увижу, — грустно улыбнулась Данка.
— Прости... Не подумав, сказала.
— Да ладно... Ничего страшного. Я на самом деле счастлива. Да и вообще — почему не увижу? Ты мне все расскажешь — и я увижу. Правда ведь, Поль? Так ведь всегда бывает!
Они немного помолчали, думая каждая о своем.
— Соорудить тебе бутерброд с сыром? — наконец нарушила воцарившееся молчание Полина.
— Сооруди, — вяло согласилась Дана, сминая в комок попавшуюся под руку обертку от шоколадной конфеты. — Слушай, а знаешь... почему-то все важные события в моей жизни происходят, когда на улице идет дождь. Странно, правда?
— Совпадение, наверное, — ответила не склонная к мистицизму Полина. — А какие важные события? Ты имеешь в виду встречу с Неверовым?
— И ее — тоже. Ведь он увидел меня совершенно случайно. Доля секунды — и мы бы разминулись. А еще один дождь...
— Я прекрасно знаю, о чем ты. Можешь не договаривать. Только ведь это было давно... Данка, да сколько же еще ты будешь о нем думать?
— Не знаю, — откровенно призналась она, — наверное, всегда...
— Всегда — это философское понятие. Ничего не может быть всегда, потому что всему когда-то приходит конец. И у тебя пройдет. Поверь моему опыту.
— Может быть... Послушай, — Дана наконец решилась, — я знаю, в чем дело. Ты только не смейся надо мной, обещай, что не будешь смеяться. Обещаешь?
— Обещаю, — со вздохом ответила Полина, отложив в сторону нож. Вытерев руки, смяла полотенце, присела на пол, как когда-то, положила голову на колени подруги. — Ну и в чем же дело?
— Мне кажется... мне кажется, он где-то рядом. Я уверена в этом. Последние несколько дней я как будто чувствую его присутствие. А сегодня — особенно...
— Вряд ли, Данка, — с грустью ответила Полина, — он же в Америке... В Нью-Йорке работает, как он может быть рядом?
— Не знаю... Наверное, я ошибаюсь. Да ладно, не обращай внимания. У меня бывает... Давай о чем-нибудь другом поговорим.
— Давай, — охотно согласилась Полина, снова вспорхнула и принялась домазывать бутерброд. — Расскажи про съемки!
— Полька, — улыбнулась Дана, — да я тебе уже десять раз рассказывала.
— Десять — слишком тривиально. Давай пусть будет одиннадцать.
— Ребенок ты... Ну, слушай.
Она согласилась сразу. Такая странная, практически невозможная, мистическая ночь... Возможно, что при других обстоятельствах она расценила бы его сбивчивые, торопливые слова как насмешку, и ничего более — в самом деле, трудно поверить неизвестно откуда взявшемуся человеку, да еще не видя его глаза, когда он делает тебе такое странное предложение... Но Данка всегда была не такой, как все. А теперь, потеряв способность видеть людей, она научилась их чувствовать и безошибочно распознавать добро и зло. Услышав голос Артема Неверова, она не почувствовала зла. Тем более что на улице шел дождь — а ведь в ее жизни дождь часто имел какое-то таинственное, мистическое значение.
— Я режиссер... Меня зовут Артем Неверов, — в который раз повторил он, видимо, надеясь, что имя произведет на девушку впечатление. Она казалась ему призраком, миражом, он так боялся, что она исчезнет, боялся, что все рухнет в один момент, — вот сейчас она повернется в профиль, и он заметит грубоватость линий, рассмотрит, поймет, что ошибся, что это — не то, совсем не то, что этого просто не может быть. А если это так, то она просто растает, ускользнет — может, это просто сон?
