В трубке шли протяжные гудки, и сердце ее часто билось — сейчас она ему обо всем скажет... Только как, какими словами, Боже, нужно же было подготовиться.
— Алло.
Сначала она опешила и промолчала просто от неожиданности — женский голос был определенно молодым и, кажется, сонным... На том конце не было слышно ее дыхания — просто потому, что она не дышала, и только шум проезжающих машин из открытого окна...
— Алло! Говорите! Алло!.. Перезвоните, пожалуйста, вас не слышно!
А потом — потом она услышала голос, который никогда в жизни не спутала бы ни с одним другим и смогла бы узнать из тысячи голосов.
— Катенька...
Остаток ночи она провела под его окном. Во всем многоквартирном доме оно одно горело тусклым светом — наверное, ночник... Потом оно потухло, и почти тут же — по крайней мере ей так показалось — этот мертвый свет сменил первый луч рассвета, а она все стояла как парализованная, не в силах пошевелиться, прижавшись спиной к бетонной стене и совсем не замечая пронизывающего и опасного холода, не замечая и первых прохожих с хмурыми от раннего пробуждения лицами...
Они тоже ее не заметили — хотя она не пряталась, не скрывалась, ей бы и в голову такое не пришло, просто стояла в полном оцепенении, окоченев от холода бетона, — и вдруг увидела, как они вышли из подъезда, услышала, как лязгнула железная дверь.
— Да нет, ты прекрасно выглядишь! И не слушай никого, Кэт, ты правда замечательная...
Голоса удалялись. В какой-то момент, как это часто бывает, ей показалось, что она просто спит и видит страшный сон, потом ледяная волна ужаса накатила на нее, подступила прямо к горлу, сделав дыхание хриплым и затрудненным. Она попыталась пошевелиться, но не смогла, попыталась закричать, но услышала лишь глухой стон... А они удалялись, уже пересекали ближний перекресток, уже...
Сделав шаг, она поняла, насколько затвердели и затекли мышцы. Второй тоже дался ей с трудом, третий, четвертый... Она снова попыталась закричать — а возможно, и закричала, только голос ее едва ли можно было различить сквозь дикий скрип тормозов так некстати вывернувшей из-за поворота машины... В следующий момент она уже лежала на дороге. Лицо Андрея — естественно, он обернулся — было последнее, что она увидела в жизни. Хотя в тот день она не умерла.
Запах роз разбудил ее на следующий день после того, как она узнала, что больше никогда не сможет видеть. Розы... Кажется, именно так пахнут розы. Они могут быть белого, красного, желтого или черного цвета. Как странно, откуда в больнице — розы? Или, может быть, это ей просто показалось, или этот запах донес до нее ветер из открытого окна?
Она осторожно протянула руку — возможно, именно здесь находится тумбочка. Но нет — видимо, она слева... Откуда розы — посреди ночи? И тут пальцы почувствовали что-то холодное. Осторожно проведя по стеклянной поверхности, Данка поняла, что, возможно, не ошиблась. Еще одно движение — и вот уже она услышала, как ваза с грохотом упала на пол, и на мгновение ощутила прикосновение острых шипов к щеке. Затем подушка стала мокрой. Попытавшись приподняться, она больно ударилась виском о край тумбочки (наверное, это тумбочка) и снова упала на подушку. В висках сразу же застучало — а ведь еще вчера врач сказал ей, что никаких резких движений делать не стоит, что она вообще должна благодарить Бога за то...
Пронзительный крик, чьи-то руки, сильные и спокойные — это было вчера.
— Почему так темно? Почему? Я ничего не вижу, включите свет! Где я?..
Отрывистые фразы, игла в вену, что-то про шок, и вот голоса все тише, тише...
— Черепно-мозговая травма. Поврежден участок мозга, отвечающий за обеспечение зрительной функции. Здесь не темно... — Последняя фраза уже не такая сухая, словно и не врач, а просто — человек, знакомый и даже близкий.
— Я никогда не смогу... Я никогда не смогу видеть? Никогда?.. Да не молчите же вы! — с досадой, даже со злостью, заклинала она врача, а тот, видимо, не решался подписать смертный приговор, поэтому молчал.
— Маловероятно, — ответил он наконец с сожалением в голосе. — По крайней мере в нашей стране такие операции не делают. Да и за границей они пока находятся на стадии эксперимента и стоят слишком дорого. Ну не переживайте так сильно. Вы вообще должны благодарить Бога за то, что остались в живых...
