Он думал найти регулировщика в беседке, но и там его не оказалось. «Придется машину останавливать самому», — подумал Каюков и вновь вышел на середину дороги, занял место регулировщика и стал посматривать в стороны, откуда могли показаться машины.
Долго ждать не пришлось. Вскоре на пригорке мелькнул яркий свет фар, послышалось равномерное урчание мотора. Старший лейтенант, взглянув на светящийся циферблат ручных часов, произнес про себя: «Минут десять буду ехать до поворота. Там останется два километра. За полчаса доберусь. В общем, к шести буду».
Пока он так рассуждал, машина подошла совсем близко и Каюков, как и в первый раз, приготовился поднять руку, но, увидев, что у машины зажглась левая лампочка, сошел на обочину дороги.
— Неудача. Этот не по пути.
Так оно и получилось. Когда машина подошла к перекрестку, шофер сделал левый поворот, остановился, а затем, открыв дверцу кабины, спросил:
— Вам куда, гражданин, в Каменногорск? Могу подвезти!
Каюков был в шинели, но без погон, и шофер принял его за гражданского.
— Нет, спасибо, друг, мне в другую сторону!
Шофер уехал. Каюков продолжал расхаживать по перекрестку в ожидании машины.
Пока он был здесь, их прошло уже несколько, но, как на зло, все сворачивали то на Каменногорск, то на Липовск. Ему же нужно было ехать в сторону Сватовска. Он то и дело поглядывал на часы. Время шло. В его распоряжении оставалось менее часа. «Что же делать? — подумал старший лейтенант. — А вдруг машины не будет? Ведь бывает же такое. Я простою, время уйдет, товарищи, не дождавшись меня, разойдутся. Пойду пешком, — решил он. — Напрямик — здесь не более пяти километров, и я успею».
Каюков надвинул шапку, поправил кобуру пистолета и быстро зашагал по тропинке. От перекрестка дорога поднималась вверх: в нескольких метрах проходила железнодорожная линия, через которую был перекинут высокий мост. Вскоре старший лейтенант дошел до него. Затем показался каменный карьер, а там уже недалеко и до поворота.
Как изменился Донецкий край за последние годы, идя по обочине дороги, думал старший лейтенант. Всего несколько лет назад здесь был пустырь. Вместо этой широкой асфальтированной магистрали пролегала узенькая проселочная дорога. Машины могли проходить только в сухую погоду, а чуть проморосит дождик — ни проехать, ни пройти. В поселок можно было пробираться только на лошадях и то с трудом, а больше пешком ходили. А сейчас кругом новостройки. Подумать только: приехали комсомольцы, и за один год сколько новых шахт построили. А вокруг каждой шахты выросли поселки. В каждом поселке есть клуб, школы, больницы, бани — все построено. Неузнаваемо изменилась шахтерская жизнь. Ушло старое, о чем рассказывал еще отец. Тяжелым, изнурительным был горняцкий труд. Все своими руками делать приходилось. Уголь лопатой выгребали, да санками вывозили. По четырнадцать-шестнадцать часов в шахте сидели, а когда получка подходила, то получали гроши, об отдыхе приходилось только мечтать.
Увлекшись воспоминаниями, старший лейтенант не заметил, как прошел каменный карьер и спустился к оврагу, вокруг которого рос терновый кустарник, а внизу протекал небольшой ручеек.
Нигде так не чувствуется поздняя донецкая осень, как вот в таких неглубоких оврагах, рассыпанных во всей степи. Здесь всегда пахнет крепким настоем увядшей травы, опавших листьев. Бойкий ручеек, никогда не замерзающий, бегущий по оврагу, звенит по-осеннему приглушенно. Снег падает в теплую шахтную воду и сразу тает.
«Лишь бы не опоздать, — вновь подумал Каюков, вглядываясь в близкие огоньки шахтного поселка, — надо ускорить шаг».
