— А что делает Николай после работы?
— Да, что? Нет его сейчас… А всегда — придет, покушает, потом дома сидит или в город пойдет.
— Зачем?
— Кто его знает. Об этом он мне ничего не говорит. Да я у него и не спрашиваю.
— А из города возвращается под хмелем?
— Бывает и это, но редко. Зарплату-то он мне всю отдает.
— А дома что делает?
— Спит или так лежит.
«Скучно живет парень», — подумал я.
В комнату вошла хозяйка квартиры. Она рассказала то, что и мать Николая. «Тихий, скромный, да он лишнего слова не скажет, — и для убедительности добавила: — Вся улица вам это сказать может». О чем же дальше спрашивать?
Извинившись за причиненное беспокойство, я направился к выходу.
— Для чего вы все это о Николае спрашивали? — тихо спросила Клавдия Ивановна. — Наверное, натворил что?
— Немножко есть. Жив, здоров, но вот домой, наверное, не придет и сегодня, и завтра.
— И что же с ним будет? — с трудом сдерживая себя, спросила мать.
— Не знаю. Посмотрим, — ответил я неопределенно. — Но вы не волнуйтесь. Ошибся ваш Николай, а теперь надо исправлять ошибку.
Можете себе представить, что появление прокурора в комитете комсомола цеха явилось полной неожиданностью. Ведь раньше, бывая на заводе, мы заходили к директору, в партийное бюро, а вот в комсомольский комитет цеха зайти всегда не оставалось времени.
— Давно нужно было к нам, — вместо ответа на приветствие раздался чей-то недовольный голос.
— Критику принимаю, — ответил я, согласившись с комсомольцами.
Комната комсомольского комитета была расположена в здании цеха. Посредине стоял небольшой письменный столик, к которому был приставлен длинный стол, покрытый красной скатертью. Подшивки газет, шахматы и шашки лежали на столе и подоконниках. Стены были увешаны диаграммами, лозунгами, плакатами и «колючками». Был перерыв, и в комитет, как обычно, пришло много ребят. Со всех сторон раздавались задорные шутки и звонкий смех. Но с моим появлением все стихло.
— Что это вы пожаловали к нам? — поинтересовалась Таня Семендяева, секретарь комитета. В комитете еще никто не знал, что Кучеров задержан милицией.
— Пришел поговорить о Кучерове.
— О Николае? — раздались с разных мест голоса. — А что случилось?
Я рассказал присутствующим о поступке Кучерова.
— Не может быть!
— Это на него не похоже!
— Он не мог этого сделать! — неслось отовсюду.
Те, кто сидел, повскакивали со своих мест.
— К сожалению, это так. Но нас сейчас интересует другое, почему Кучеров совершил этот недостойный поступок. Об этом я хочу с вами поговорить.
Комсомольцы молчали, не зная, что ответить. Говорить хорошее никто не решался, понимая, что хорошее к плохому не приводит, а плохого за Кучеровым раньше никто не замечал.
— Что же вы молчите? Говорите.
— А что говорить? — ответил Коля Филимон. — Николай был хороший парень, а почему он это натворил, кто его знает.
— В нашей бригаде он работает около двух лет. Норму всегда перевыполняет, — добавил Сергей Гаркавый.
— Это все хорошо, — заметил я. — А что он после работы делает, какое участие в жизни комсомольской организации да и всего цеха принимает?
Комсомольцы вновь замолчали, посматривая друг на друга. Я долго ждал ответа, но никто не осмеливался отвечать на поставленный вопрос. Тогда я взял список и начал называть фамилии. Один за другим поднимались ребята и каждый рассказывал, что знал. Одни говорили, что Кучеров отдан сам себе, что есть в цехе кружки художественной самодеятельности, секции спорта, библиотека, но Кучеров не принимает участия в работе кружков, держится как-то обособленно.
— Значит, закончит работу и домой бежит?
— Так получается, — ответили с разных мест.
Начальник цеха и секретарь партийного бюро тоже были удивлены моим сообщением о задержании Кучерова.
— Парень как парень, — говорили они. — И чего это он свихнулся.
Я терпеливо выслушивал каждого. Скажу по правде, хотелось мне сейчас упрекнуть и младших, и старших работников цеха…
— Мне кажется, в этом повинны прежде всего вы сами. Заботы о нем вы никакой не проявляли. Работает хорошо, ну и ладно. Забыли, видимо, о том, что ему еще двадцати нет, воспитывался без отца. Живет на частной квартире в негодной комнате. Как будем с ним поступать? Я думаю, у вас хватит силы самим разобраться в его поступках.
