Белов хитренько сощурил глазки.
— А может быть хороший коллектив не оказывает мне столько внимания, сколько один даже плохонький друг? Тот друг всегда с тобой рядом, а хороший коллектив очень занят другими важными делами и не замечает одного маленького своего сына.
— Тогда, очевидно, кто-то из них неправ и неправоту эту легко устранить…
— Легко устранить… Хорошо, что у нас сейчас есть такие возможности — устранить. — Белов оживился. — Знаете, я вам скажу, суды общественности — это очень интересные суды. Просто невиданные суды. Они иногда судят не только подсудимого, но и себя…
С последними этими словами я почувствовал, что рассказ Белова приближается и приготовился слушать, уже не мешая тому, что он скажет. Так действительно и произошло.
В его устах рассказ выглядел так.
Слесарь механического цеха Николай Кучеров, двадцатилетний юноша, проворно убрав со станка инструмент и детали, заскочил в душевую, быстро умылся, переоделся в чистую одежду и направился к проходной. Настроение у него было приподнятое: сегодня ему выдали такую заработную плату, какой он еще ни разу со дня окончания технического училища не получал. «Обязательно новый костюм куплю, — подумал Кучеров. — Хватит! И матери надо что-то купить».
Кучеров видел, как по одной дорожке с ним, перегоняя друг друга, спешили такие же, как и он, и у каждого из них было радостное, возбужденное настроение. На проходной, показав охраннику пропуск, Кучеров замедлил шаг, а потом еще быстрее пошел к близкой от заводских ворот трамвайной остановке. На ходу, достав пачку папирос, стал закуривать. В этот момент он почувствовал, как чья-то тяжелая рука опустилась ему на плечо. Повернувшись, он увидел своего дружка Петю Кузнецова.
— Какими судьбами, Петя! — радостно воскликнул Кучеров. — Что-то тебя давненько не было видно.
— Я теперь — на шахте, уголек добываю, — отвечал Кузнецов, весело поглядывая на друга.
— А я заглянул в цех, нет тебя там. Спросил: где? — не отвечают.
— Надоело со всякими железками возиться, бросил и на шахту пошел.
— Хотя бы сказал, — упрекнул его Кучеров.
— Некогда было…
К остановке с шумом и лязгом, подавая сигналы, подходили трамваи. В часы «пересмен», как их здесь называли, на остановке всегда было много людей, каждый торопился занять очередь, чтобы попасть в трамвай. Кучеров также заторопился, но Кузнецов задержал его.
— Успеешь, — сказал он. — Сколько времени не виделись, а ты сразу убегаешь, — и с укоризной посмотрев на растерявшегося Кучерова, добавил: — Идем хоть по сто выпьем.
Кучеров заколебался.
— Но где мы это сделаем?
— Было бы за что, а место всегда найдется, — хлопая друга по плечу, сказал Кузнецов.
— Сегодня есть за что, но пойти-то в самом деле некуда, — цеплялся за возможность отказаться Кучеров. — Может ко мне домой?
— Зачем? — запротестовал Кузнецов. — Мы тут где-нибудь, быстренько. Пойдем.
— Куда?
— За мной.
Кузнецов привел Кучерова в продовольственный магазин.
— Пол-литра хватит?
— Конечно, — отвечал Кузнецов. — Возьми немного колбаски.
Кучеров взял и то и другое.
— А где же пить будем? — поинтересовался Кучеров после того, как все закупленное было у него в руках.
— Как где? Здесь, — спокойно отвечал Кузнецов.
Он взял бутылку и ударил по донышку. Пробка подалась вверх. Кузнецов вытащил ее и, крадучись, налил стакан Кучерову, тот, также крадучись, выпил. Кузнецов быстро наполнил второй стакан и тоже выпил. Положив в рот по куску колбасы, они, на ходу жуя, выбежали из магазина.
Хмель тяжело ударил в голову.
— Ну что, по домам? — спросил Кучеров своего напарника.
— А, может, в парк зайдем, по кружке пива выпьем? Там уже павильон открыт.
— Но не больше, — Кучеров теперь возражал слабее.
По дороге Кузнецов зашел в гастроном и купил водки.
— По два бокала пива, — сказал Кузнецов подошедшей официантке. — И хорошенькую закуску.
Он не жалел чужих денег. Не возражал и Кучеров, уже не замечая, как с каждым новым заказом таяла его зарплата. Еще несколько таких заказов, и придется покупку костюма откладывать до следующей получки. В начале все это ему не нравилось, потом он перестал замечать, как вел себя его дружок Кузнецов, как бесцеремонно распоряжался его деньгами, грубо обращался с официанткой, покрикивал на людей, сидящих за соседним столиком. Уйти он уже не мог. Пьяный угар охватывал его все больше и больше. Он уже смутно представлял все то, что творилось на небольшой площадке павильона.
