В этот момент Семён Никифорович заворочался и открыл глаза.
– Где я? - проговорил он пьяным удивлённым голосом.
– Хватит валяться, Семён! Нас - Ждут - Дела! - чётко произнёс дядя Мирон, подмигивая и хлопая себя по правому карману.
Семён Никифорович понял посыл правильно, он попытался подняться, но не смог, так что сказал мне:
– Пацан, помоги!
Я схватил его за руку, а за другую его потянул дядя Коля. Дядя Мирон при этом схватил его за воротник. Общими усилиями мы сумели поставить дядю Сеню вертикально. Он помотал головой, осмотрелся, а затем, посмотрев на меня, проговорил:
– Спасибо пацан! Ты настоящий мужик! Дай пять!
Он протянул свою ручищу, и мне ничего не оставалось как протянуть свою. Дядя Сеня сжал её чуть не со всей силы, отчего я явственно скривился.
– Ладно, бывай, пацан! - проговорил он, отпуская руку и поворачиваясь к собутыльникам. - Пошли, что ли?
– Пошли!!! - хором ответили они и пошатываясь побрели со двора в сторону лесопарка.
Я облегчённо вздохнул. Никогда я ещё не был так близко к разоблачению. Рука у меня нещадно болела, но, в общем, это была небольшая цена за глупость. Идя к подъезду, я думал, что стоит найти более подходящее место для занятий, чем эти дурацкие кусты.
Дома я основательно задумался над происшедшим.
«Не стоило так делать с дядей Сеней», - думал я. - «Даже если он и пьяница, это не даёт мне право кромсать его воспоминания! Но с другой стороны, а был ли у меня выбор? Зачем он вообще припёрся? Шел бы себе мимо, так нет! Нужно было залезь в кусты, раз там что-то светится! Вот и получил!» - злорадно заключило другое моё я. - «Да и не так уж сильно я ему навредил. Он вечно валяется по газонам после получки, и обычно совершенно не помнит, как он там оказался. Так что одними потерянными воспоминаниями больше, одними меньше, не всё ли ему равно?» И всё-таки, совесть меня грызла. Наконец, я пообещал себе, что больше никогда не буду так делать. Ну, только если уж совсем не будет никакого выбора. И только тогда я, в конце концов, успокоился.
В следующие несколько дней я облазил все окрестности и наконец, нашел то, что нужно — маленькую поляну в лесопарке рядом с нашим микрорайоном. Поляна была окружена кустами и находилась вдалеке от тропинок, по которым обычно ходили прохожие. Но этим я не ограничился, расставив по периметру сторожевые чары. Конечно, любой сильный псимаг их тут же обнаружил, но он бы наверняка почувствовал и то, чем я здесь занимаюсь, а вот если бы к поляне подошел кто-то из простолюдинов, я бы это сразу же понял и успел сбежать.
Несколько раз в год приезжал Денис и учил меня кое-чему из того, чему он сам научился в интернате. Конечно, это было далеко не всё, но кое-что я, как он сказал, освоил совсем неплохо. Жаль, что я не мог переговариваться с ним с помощью Зова[4], когда он учился. Его интернат был накрыт защитным куполом, и телепатия с кем-то извне была невозможна без специального разрешения. Но в то время, когда он гостил у мамы, мы переговаривались практически каждый день.
Её звали Мила, она жила в моём подъезде этажом выше. В детстве мы часто играли вместе во дворе, а в школе учились в одном классе. Потом, в тринадцать лет, у Милы обнаружились псимагические способности, и она ушла из нашей школы, начав учиться в какой-то спецшколе для одарённых девчонок.
Надо сказать, что у девочек псимагические способности пробуждались почему-то позже, чем у мальчиков, у них это происходило в девять-четырнадцать лет. И их обычно не забирали в специнтернаты, а просто переводили в специальную школу, если она была в том городе, в котором они жили. Почему так, для меня до сих пор остаётся загадкой. Может быть, потому, что девочек было в два раза больше мальчиков, а может, были и другие причины.
Мне было уже пятнадцать. В один из осенних дней сентября я вышел из своего подъезда и направился в сторону нашего РАРКа[5]. Можно было доехать туда и на ОМе[6], но мне больше нравилось ходить туда через парк, тем более что и идти то было всего минут двадцать.
Особых планов у меня не было, я как раз раздумывал, сходить ли мне в кино или поехать дальше на метро и по слоняться по центру.
