— Хотите сказать, что Олимпия Квилтер действительно убила своего племянника? Господи, я не верю!
— Послушайте, доктор Эльм. Я сказала вам лишь что думаю, что знаю правду. Но что у меня нет доказательств. Теперь ваше незнание изменило несколько аспектов этого дела. Если предоставите мне нужные доказательства — не все, до конца мы все узнаем только с признанием, но некоторые из них, — и если ваши доказательства подойдут под мою теорию, я скажу вам свое решение. Если ваши доказательства опровергнут мою теорию, я вам не скажу. Это мое последнее слово, доктор Эльм. И пускай вы меня за это возненавидите, вы должны быть мне благодарны. Итак: Нил Квилтер недавно влюбился?
— Боже, да, если вам это нужно знать. И если три года можно назвать «недавно». Прекрасная, сильная женщина. Она его любит. А он любит ее. Полно денег, много общих интересов, полно времени на детей — сполна всего, за исключением дурацкого факта, что Нил держится от нее на расстоянии.
— Отлично! Теперь: от какой болезни страдал Ричард Квилтер?
— Ну, это было сказано в письмах, хронические проблемы с желудком.
— Это все, что вы хотите мне сказать, доктор Эльм?
— Послушайте, а этого не достаточно? Вы бы сами поняли, что достаточно, если бы все знали.
— Вы просите от меня правды, доктор Эльм. А сами не хотите делиться правдой со мной. Ричард Квилтер страдал от рака? И вы обещали ему из-за — как там было — «десяти поколений здравомыслящих и здоровых мужчин и женщин», что никогда никому не дадите узнать, что это была — или могла быть — причина его смерти?
— Аденокарцинома печени. Многие сегодня полагают, что она может передаваться по наследству. Мы не хотели пугать детей — в основном поэтому. А то потом все эти страхи жениться и заводить собственных малышей. Лучше было молчать.
— Проведенное вами вскрытие, во многом ради научного интереса, полностью подтвердило ваш диагноз, доктор Эльм?
— Да. Я был хладнокровен. В то время у нас не было рентгена.
— Нет, нет. Я понимаю. Ваши лекарства, конечно, содержали сильные опиаты. Принимал ли он одно из них в ту ночь, или вскрытие этого не показало?
— Показало. Он не принял ни капли.
— Хорошо. Теперь насчет следов…
— Мне ничего не известно ни о каких следах. Я думал там их и не было.
— Мне не стоило этого говорить. Понимаете, в письмах так рьяно и часто подчеркивается отсутствие следов, что, когда я читала их вчера ночью, мне представилось, что они там все-таки были. Шаг за шагом, практически с первого письма Люси, все это становилось настолько очевидным, неосязаемые следы настолько четко прослеживались, что такая неважная вещь, как необходимость реальных следов на снегу для нахождения ответа кажется — ну, просто абсурдной.
Доктор Эльм сказал:
— «Пески времени» из Макгаффи[24], полагаю. Единственное поэтическое, что я взял из Макгаффи было: «Жизнь великих призывает нас к великому идти, чтоб в песках времен остался след и нашего пути»[25].
— Точно, — сказала мисс Макдоналд.
— Итак, — сказал доктор Эльм, — закончим с этим. Кто убил Дика Квилтера?
