25 октября 1900, четверг
Дорогая Джуди,
Надеюсь, ты не подумаешь, что у меня очередной приступ мозгового штурма, когда получишь от меня две практически идентичные телеграммы по поводу отъезда и приезда Люси. После отправки первой мне почему-то вспомнился случай, как однажды телеграмма, которую мы высылали Крису, до него не дошла. Так что я решил перестраховаться и послал еще одну.
Все это тошнотворно и убого, отправлять Люси совершенно одну на поезде. Единственное, что сдерживает меня и не дает бросить все и помчаться к ней на поезд, — это дедушка, все еще не встающий с постели.
Дедушка идет на поправку не так быстро, как я ожидал. Сегодня утром мне удалось с ним немного поговорить, но доктор Джо жестко ограничивает время «посещения». Дедушка прямо спросил меня по поводу страховки. Я рассказал ему, как обстоят дела. Он настоятельно рекомендует нам бросить это дело. Он сказал, что сейчас уже никто, даже эти люди из страховой компании, не верят в то, что смерть отца была самоубийством. Но к тому времени, как мы передадим это дело в суд и позволим этим мерзавцам предоставить свои мошеннические показания, никто не сможет сказать, кто и что на самом деле думает. Он сказал, что честь отца не требует защиты, так что мы и не сможем ее предоставить. Он добавил, что никакой придуманный нами ответ не сможет сравниться с достоинством молчания.
Сложно выразить, как я благодарен дедушке за эти слова. Вой и выплясывания ради страховых денег мне кажутся последним поганым бредом. Слава Богу дядя Финеас дал нам возможность бросить эту затею. Или, лучше сказать, Крис дал нам такую возможность.
После нашего утреннего разговора дедушка потребовал днем побеседовать с Крисом. Крис (странно, а может по наивности) сам мне все это рассказал. Дедушка дал ему право выбора, бороться нам за эти страховые деньги или нет. Он сказал, что пока Крис не даст ему торжественное обещание никогда и ни при каких обстоятельствах больше даже не думать о продаже ранчо, мы будем сражаться за страховые деньги. Дедушка объяснил это тем, что хотя мы сейчас и катаемся как сыр в масле, если каждые несколько лет нам придется сталкиваться с этим сумасшествием по поводу продажи, нам нужно сейчас разжиться максимально возможным количеством денег. Крис согласился без лишних раздумий. Судя по рассказу Криса, дедушка провел очень впечатляющую, чуть ли не библейскую церемонию обещания.
Так что одной проблемой меньше. Крис никогда не нарушит обещание. Он мог бы позволить себе сломать нас, продав наш дом; но он ни за что не предаст свою щепетильность. И я чертовски этому рад. Не знаю, почему я все об этом талдычу.
Скромный чек, что я высылаю в приложении к этому письму, должен быть потрачен исключительно на приятные мелочи для тебя и Люси. Кажется, я по беспечности все время забывал передавать Грегу привет; но я уверен, что ты говорила ему все те приятные слова и пожелания, которые я должен был сказать сам. Я лучше, чем кажется. Уверен, Грег знает, что я имел их в виду, не важно, писал я об этом или нет. Я поступил по-хамски, но ты знаешь, как я на самом деле отношусь к Грегу.
27 октября 1900, суббота
Дорогая Джуди,
Спасибо за сегодняшнюю телеграмму. Я приехал в Квилтервилль к пяти часам вечера и добрых три часа слонялся по городу в ожидании твоего ответа. Если бы людская способность к сопереживанию развивалась пропорционально любопытству, жизнь была бы намного более сносным проектом. Видит Бог, я не претендую на сострадание и не желаю этого — по крайней мере до тех пор, пока его нельзя будет выразить достойным молчанием.
Забудь. Просто замечательно знать, что Люси в безопасности у тебя. Это, да еще и вкупе с новостью об улучшении самочувствия Грега, лучшая для меня новость за очень долгое время.
С дедушкой пока что все так же. Я знаю, что он все переживет и поправится, но доктор Джо переживает. То, что он от нас не уезжает, говорит об этом лучше всяких слов.
Передай Люси, чтобы писала мне много длинных-длинных писем, и я обещаю не относиться к ним критически. Без вас, девочки, наш дом похож на день без утра. Ну, как я сказал?
