«Почему так бывает: в детстве всегда куда-нибудь тянет, а прав не дают?..»
Горькие размышления П.Лаптева.
Коля, невысокий, коренастый, с черным ежиком волос, с быстрыми глазами, которые видели, казалось, на все триста шестьдесят градусов, сидел среди кухни на вертком трехногом табурете и внимательно слушал Анну Ульяновну.
— …хоть бы ты с ним поговорил, — услышал Игорь конец фразы. Ясно, жалуется! Он стрельнул глазами на мать, и та мгновенно отвернулась к плите, начала греметь кастрюлями, собирая ужин.
— Привет! — Николай упруго поднялся и протянул руку.
— Наше вам, — Игорь подал свою и в ту же секунду оказался на полу.
— Ой! — ахнула Анна Ульяновна. — За что ты его?!
Николай засмеялся и помог Игорю встать.
— Все в порядке, тетя Аня… Форму потерял братан!.. Реакция слабовата.
— Я не ожидал, — оправдывался Игорь. Ему было неприятно, что он так опозорился: не разгадал обычного отхвата.
— А ты ожидай. Всегда. На турнике занимаешься?
— Какое!.. — ответила Анна Ульяновна. — Либо спит, либо книжку читает, а то улизнет на целый день, как саврас без узды!..
— Запела… — недовольно буркнул Игорь.
— Запела! Сегодня уж в двенадцать первый раз поел. А в девять часов убег… И не груби матери!
— Не убег, а ушел по делам. И тебе, между прочим, сообщил. И Татьяна Ивановна нас булочками кормила.
— А!.. — отмахнулась Анна Ульяновна. — У тебя на все — ответ.
Игорь подмигнул Николаю: пойдем?
— Тетя Аня, мы с братаном покрутимся на турнике. Пока вы на стол накрываете.
— Крутитесь, чего вам еще делать…
Турником называли металлический штырь, который глава семейства закрепил между косяками двери в гостиную. Штырь почему-то не понравился Анне Ульяновне, и она несколько раз пыталась контрабандой утащить его в подвал, но штырь неизменно появлялся снова, обе створки двери открывались настежь, стол отодвигался подальше, и занятия возобновлялись.
— Как ты не понимаешь! — возмущался Игорь — Мне мускулы надо наращивать!
— Ешь больше, сами вырастут.
Тулупчиков-старший только посмеивался, наблюдая за этой «холодной войной».
Однако человек в конце концов привыкает ко всему: Анна Ульяновна повесила на двери раздвижные шторы, которые закрыли «железяку», и успокоилась. Но против «шведской стенки» она воспротивилась категорически, сказав, что ей больше по душе русская. Не помог даже авторитет Николая, которого она считала образцом и постоянно ставила в пример Игорю.
— Как дела? — подтягиваясь на разведенных чуть в стороны руках, спросил Николай.
— Нормально.
— Чем занимаешься?
— Есть одно дело, — уклончиво ответил Игорь, не зная, что известно Николаю от матери.
— А все-таки? — Николай спрыгнул, уступая место.
Игорь подтянулся три раза и бросил.
— Отвык с этими контрольными… Ель голубую в роще срубили, — нарочито небрежно сказал он.
— Точно?
— Ну.
— И вы ее ищете?
— Ну.
— Понятно. Об этом и хотел поговорить? — Николай словно читал мысли!
Они устроились на тахте, и Игорь поведал брату о событиях дня.
Николай погонял ежик волос туда-сюда и сказал:
— Действия в целом одобряю. Молодцы, что зацепились. Сама ель и «шуба» — серьезные улики. Их надо искать.
Игорь довольно покраснел.
— Самое трудное будет изобличить преступника. Нужны свидетели.
— Соображаем. Толька с Чирой этим занимаются.
— Кто?
— В школе у нас учатся, в пятом «Б».
Николай присвистнул:
— Пинкертоны-дошкольники?
— Нормальные мужики, — оскорбился Игорь за ребят.
— Не сердись. Слушай, все это очень серьезно, самодеятельность может си-ильно навредить. Теперь слово — за милицией.
— Это что?.. — Игорь даже задохнулся. — Нас… того? Побоку?!
— Тихо, тихо, не кипятись! Никто вас не отстраняет. И Чернецов ведь обещал Андрею помощь, — напомнил Николай.
— Чтоб отвязаться, железно!
— Не скажи. Я Чернецова знаю: слово держит.
— Пока они там раскачиваются, елку выбросят на помойку, и пламенный привет! — Игорь распалялся все больше.
— Чудак-человек!.. Пойми, одни вы ничего не сделаете. Чтобы объявить по радио или телевидению, надо получить специальное разрешение. Это может сделать лишь милиция. Дальше. Войти в чужой дом и провести осмотр помещения тоже нельзя без определенной санкции органов внутренних дел.
