Завтра, если можно, притащите тележку к зданию Орджоникидзевского райкома комсомола. Оттуда на грузовиках хлебные отходы должны отвезти в подшефный колхоз.
Один из милиционеров потрогал мешки, от которых пахло прокисшим хлебом, и виновато сказал:
– Нет уж, ребята! Сделали доброе дело, так доведите его до конца. Мы должны проверять объекты.
– Так ведь и мы идем с объекта, - с каким-то ухарством сказал Николай, всем своим видом давая понять Семену, что это он уже сказал для него, обыграв слово «объект». - Помогите хоть довезти до здания райкома, - добавил он, - можно ведь привязать нашу колымагу к вашему «Москвичу».
Так и сделали. Дом, в котором жил Размик Каланян, находился рядом со зданием райкома комсомола. Мешки с магнитофонами были перетащены в сарай, где хранились старые, никому в наши дни не нужные вещи: примусы и железные кровати, ветхие чемоданы и всякая старинная утварь. Мешки хорошо разместились под железной ржавой кроватью. Забросали их рваными туфлями, бидонами из-под краски, пустыми мешками из-под картошки. Лишь к утру легли спать. Николай перед снсм сказал:
– Завтра разным транспортом добираемся до магазина. Лишь после этого я решу, как быть с магнитофонами. Думаю, что сможем реализовать их через неделю, не раньше…
Но Николай ошибся. Бояться ему было нечего. Когда они к назначенному часу объявились у магазина, то там ничего такого, чего могли ожидать, и не было. Там вообще ничего не было, даже дыры в стене. Вначале грабители, словно сговорившись, посмотрели по сторонам. Не поверили собственным глазам. Зачем-то остановили взгляд на памятнике архитектору. Подошли поближе к магазину.
Успокоились лишь тогда, когда увидели заделанную дыру.
– Интересно, - вымолвил едва слышно Феликс, улыбаясь.
– Они, наверное, были здесь рано утром, - сказал Семен.
– Кто они? - спросил Николай.
– Как кто? Милиция.
– Никакой милиции здесь не было.
– Как так?
– Очень просто. Зачем советской милиции нужна дубинка?
– Какая еще дубинка?
– Обыкновенная. Мы украли дубинку у вора. Вор у вора… …Итак, на квартире у Размика Каланяна подвыпившие друзья гадали-рядили, где бы достать денег. С магнитофонами было слишком много хлопот. Около двадцати штук продали и все - по дешевке. Такова была установка Николая. Правда, он был уверен, что никто не ищет магнитофоны. Можно спокойно сдавать их даже в комиссионный магазин. Но все же это какой-то, как сам выразился, неловкий товар.
Можно погореть на продаже. И вообще: торговать - это недостойное настоящего вора дело. Так считал Николай. Большого стыда нет, когда товар сбывают разом, оптом.
Но где найдешь такого покупателя? Все же ворованные магнитофоны дали немалый доход. По команде Николая две тысячи рублей сразу же отправили в Нинакан семье Индейца Джо.
На магнитофонах заработали около пятнадцати тысяч. Но они канули, словно мешок муки, оброненный в реку. Всего один раз съездили в Москву и вернулись оттуда уже без копейки. Правда, приобрели кое-что. Феликс купил себе костюм. Кяж - куртку.
А Николай - любовь. И имя у нее было соответствующее: Любовь Кузнецова.
Блондинка двадцати трех лет. Замужем. Муж в настоящее время - будем точнее, в то время - находился в местах не столь отдаленных. Познакомился Николай и с братом Любы - московским таксистом Вадимом Кузнецовым. Всего на год старше сестры.
Светлый, с пшеничными усиками.
Все осталось позади, в Москве. Все кончилось вместе с деньгами. И теперь нужны новые деньги.
– А чего гадать? - неожиданно громко заговорил Завен Багдасян.
– У тебя есть предложение? - спросил Николай.
– Банк.
Компания словно по команде расхохоталась. Смеялись долго. Не изменился в лице лишь Завен. Он дождался, пока собутыльники утихли, и, стараясь быть спокойным, сказал:
– Никто из вас не знает, что такое психологический барьер. Так и умерли бы, не узнав, если бы не я.
– Я слышал, ты пишешь диссертацию? - спросил Николай.
– Да. Но там нет ни слова о психологическом барьере, который никто не хочет перейти. Все почему-то уверены, что банк брать нельзя.
– Что ты имеешь в виду под «брать»? - спросил Николай.
– «Брать» - это значит брать деньги, - ответил Завен.
