Иван присел над отпечатком подошвы сапога, внимательно рассмотрел его. След тоже ничем не примечательный. На обнаженном сыром грунте хорошо видна широкая вмятина от каблука с железным косячком. Косячки стертые, и шляпки гвоздей не отпечатались.
В стороне от тропы вытоптана пожухлая прошлогодняя трава. Похоже, что в этом месте двое встретившихся людей долго стояли, переступая с ноги на ногу.
- Смотрите,- вдруг шепотом произнес Игнат Шевченко. - Пуговица. - Шевченко подал Платонову пуговицу, которую нашел в траве.
Взглянув на находку, Платонов почувствовал, как у него быстро-быстро забилось сердце и к лицу прихлынула кровь. Эта обыкновенная шинельная пуговица говорила ему больше, чем все следы на тропе. По ниткам, которые остались в ушке пуговицы, и по клочку сукна нетрудно догадаться, что пуговица оторвана с силой. Значит, в этом месте, у куста чернотала, была схватка.
Платонов развел руками в стороны, дав разведчикам понять, чтобы они посторонились, а сам внимательно начал осматривать то место, где была найдена пуговица. Иван без труда обнаружил, что четыре пары следов (их отпечатали ботинки с шипами на подошвах и еще чьи-то незнакомые сапоги) вели вглубь леса. Шаги более широкие, чем обычно, неполные и нечеткие следы ног свидетельствовали, что люди здесь бежали. Зачем? От кого? Это требовалось разгадать.
Следы привели к глубокой воронке среди кустов. Здесь, под грудой прелого листа и сушняка, обнаружили карабин, широкий металлический термос с откидными хомутиками и винтами-барашками. Платонов знал, что Кедров нес термос для передачи старшине хозвзвода. Значит, сомнений больше нет: след с оттиском железного стертого косячка на каблуке принадлежит солдату Кедрову.
Когда Дмитрию Кедрову передали, что его вызывает в штаб дивизии сам генерал, он не поверил. Но командир взвода приказал Кедрову собираться.
Дмитрий струхнул:
- Зачем это я понадобился командиру дивизии?..
А товарищи, хотя тоже недоумевали по поводу столь необычайного события, все же подшучивали над Кедровым. Особенно донимал Дмитрия острый на язык пулеметчик Новоселов:
- Чего тут непонятного? Ты же талант, Кедров, поговорить умеешь. Вот и назначит тебя генерал оратором дивизионного масштаба.
- Отвяжись! - недовольно отвечал Дмитрий.- Может, меня парикмахером назначат, так я с твоего языка начну. Больно длинный.
Дмитрий был недоволен тем, что ему приказали попутно занести на командный пункт батальона и передать старшине хозвзвода термос из-под каши: «Таскайся с этой посудиной. А там еще старшина мыть ее заставит».
- Нет, ты все же талант, Кедров,- не унимался Новоселов. - Радио вполне можешь заменять. Узнал генерал, какой ты говорун, вот и решил послушать.
Кедров махнул на него рукой, взвалил за спину термос, взял карабин и протиснулся в узкую щель, соединявшую блиндаж с траншеей. Дмитрий был убежден, что умение поговорить - не такое уж плохое качество. В самом деле, что это за человек, если не умеет трех слов связать вместе? С таким помрешь от скуки. Другое дело он - Дмитрий Кедров. За словом к соседу не пойдет, но и пустомелей или каким-нибудь пустобрехом себя не считает. Он человек с понятием. Вот, скажем, приказал ему вчера командир отделения замолчать, когда из боевого охранения вернулись. А зря приказал. Затеял Кедров разговор о том, какими гвоздями лучше подметки подбивать - железными или деревянными. Кто толковее его рассказать об этом может? Никто. А Кедров расскажет, и как полагается. Он знает, что надо напилить качалочек из Проскурины, потом их сушить. И сушить лучше всего на солнце. Затем качалочки поколоть на плашечки такой толщины, какие требуются гвозди. Эти плашечки опять сушить. А когда из плашечек наколешь гвоздей, их можно досушить уже в печке, перед пламенем. И гвозди получаются крепче железных!
Но разве можно на этом заканчивать разговор о гвоздиках? Никак нельзя!.. И зря командир отделения не дал ему тогда высказаться полностью.
Словом, о многом может с понятием говорить Дмитрий Кедров. Взять хотя бы вопрос о зверях в Африке или о выращивании саженцев на Севере. А о самоходном комбайне или о «катюше», которая на его глазах стреляла такими снарядами, как гробы, или о том, как быстрее выбрать брод через речку… Да мало ли о чем может говорить Кедров?!
