— Молись своим богам, — хрипло бросил он и потянул за кольцо.
Часть площадки вздыбилась вверх и стала ребром, открыв первую ступеньку лестницы, ведущую в черную дыру. Фостер не колебался. Он нырнул в проем, и я последовал за ним. Ступени оборвались почти сразу. Во тьме щелкнул замок, и мы оказались в большом помещении. Сквозь ряды высоких окон струился лунный свет и доносился аромат свежего ночного воздуха.
— Мы в гараже, — прошептал Фостер. — Садись с той стороны. Только тихо.
Я нащупал корпус машины, обогнул его и сел, осторожно притворив дверцу. Фостер уже был рядом, он коснулся какой-то клавиши, и приборная доска осветилась.
— Готов?
— Да, — ответил я.
Мотор завелся с пол-оборота. Не теряя ни секунды, Фостер включил сцепление и нажал на педаль акселератора. Машина с места рванула прямо в закрытые двери. Я инстинктивно пригнулся, но успел заметить, как в последний момент двери распахнулись, и мы вылетели наружу. Первый поворот мы прошли на скорости сорок миль в час и вывернули на шоссе при шестидесяти милях в час. Покрышки визжали. Я оглянулся и только успел заметить дом, сиявший в лунном свете, а потом мы нырнули в ложбину.
— Так что же все-таки происходит? — выкрикнул я, пытаясь перекрыть гул мотора.
Стрелка спидометра коснулась отметки «девяносто» и продолжала медленно ползти дальше.
— Потом! — крикнул Фостер.
У меня не было сил спорить. Я несколько раз оглядывался, удивляясь, куда это подевались все копы? Потом уселся поудобней и принялся следить за дорогой.
Было около половины пятого утра, и небо на востоке начинало сереть сквозь пальмовые ветви, когда я наконец нарушил молчание:
— Между прочим, — сказал я. — Что значат все эти решетки, пуленепробиваемые стекла, армейские пулеметы? Мышей слишком много развелось?
— Это все более, чем необходимо.
— Честно говоря, теперь, когда у меня волосы перестали топорщиться от ужаса, — продолжил я, — мне все это кажется чертовски глупым. По-моему, мы отъехали уже довольно далеко, чтобы остановиться и показать им всем язык.
— Не спеши.
— Слушай, а почему бы просто не вернуться? — поинтересовался я. — И…
— Нет! — выпалил Фостер. — Обещай мне, Легион, что бы ни случилось, ноги твоей там не будет.
— Уже день наступает, — заметил я. — А когда взойдет солнце, ну и идиотами же мы будем себе казаться. Но можешь не беспокоиться, уж я-то никому не расскажу.
— Мы не можем оставаться на месте, — сказал Фостер. — В следующем городке я по телефону закажу билеты на Майами.
— Постой, постой, — вставил я. — Ты что, бредишь? А как же твой дворец? Мы даже не удосужились убедиться: выключил ты телевизор или нет. И потом, как насчет паспортов, денег, багажа? И вообще, с чего ты взял-то, что я собираюсь тебя сопровождать?
— Я был готов к подобной неожиданности, — спокойно возразил Фостер. — В юридической фирме в Джексонвилле я оставил необходимые распоряжения по поводу дома. Меня больше ничего не связывает с прошлой жизнью, надо лишь изменить имя и исчезнуть. Ну, а что касается остального, то мы можем купить багаж и утром. Мой паспорт здесь, в машине. Хотя, наверное, пока не удастся раздобыть тебе новый паспорт, нам лучше податься в Пуэрто-Рико.
— Послушай, — сказал я. — Ну, перепугался я там, в темноте, но зачем же из этого трагедию-то раздувать?
Фостер покачал головой:
— Врожденная инерция человеческого мышления, — заключил он, — сопротивляется любой новой идее.
— Все эти идеи, о которых ты говоришь, обеспечат нам пожизненное место в дурдоме.
— Легион, — окликнул меня Фостер. — Тебе надо накрепко запомнить все, что я тебе скажу. Это важно, жизненно важно. Я не хочу тратить время на предисловия. Дневник, который я показал тебе, у меня в куртке, обязательно прочти английские записи. Позже ты сам все поймешь.
— Надеюсь, ты не собираешься прямо сейчас писать завещание? — поинтересовался я. — Ты мне хоть объясни для начала: от кого это мы так прытко улепетывали?
— Откровенно говоря, — отозвался Фостер. — Я и сам не знаю.
Фостер выехал на темную площадку автозаправочной станции. Он поставил машину на ручной тормоз и в изнеможении откинулся на спинку сиденья.
