Силов в комнате включил телевизор.
Был час комментаторов за круглым столом. На экране появились знакомые лица «специалистов»-международников: Сейфуль-Мулюков, Зорин, Боровик.
— …Своим мнением с телезрителями поделятся также Олег Беляев, Алексей Медведко…
— Я не могу видеть их лиц… — стукнул кулаком по столу.
Бутылки перед ним задребезжали. Силов поискал по каналам — передавали съездовскую программу.
— Выключи ты эту херню! Я не могу ее больше слушать… — Тура по блатному долго скрипнул зубами.
Силов выключил телевизор, вернулся на террасу, смотрел на Туру: таким своего друга он никогда не видел. Тура продолжал безнадежно:
— …Я ничего больше не понимаю. Не знаю, как дальше жить. Ясно, что в Мубеке мне нельзя находиться. Кончится тем, что я не выдержу — отправлю кого-то на тот свет… И тогда снова сяду, но уже за дело. Может, уволиться?
— А что ты умеешь еще хорошо делать, кроме как ловить преступников? — Силов мягко попытался его успокоить. — Может, я чего-то не знаю?
Тура замолчал.
— То-то…
Силов наполнил рюмки.
— Я думаю, ты должен принять предложение Агаева и поехать на Каспий. В водную милицию. Агаев — твой друг. А после того, как ты спас его девочку на канале в Санзаре, он и его жена в тебе вообще души не чают… Поедешь, отдохнешь… А там, смотришь, и я подъеду… Чего мне тут одному?
От слов, а больше под влиянием голоса единственного оставшегося ему близкого человека, Тура постепенно оттаивал. Выражение лица его смягчилось.
— Представляешь оперативную обстановку на Берегу… — Силов, как мог, поднимал настроение. — Шесть преступлений… За год! Тишина вокруг… Зеленое море. Красная рыба. Черная икра… А там, смотришь, я подъеду… — Силов поднял рюмку. — За это!..
На море стоял полный штиль. Изумрудно-зеленая вода была полна водорослей, вырванных ночным штормом. Далеко у горизонта виднелся белоснежный морской паром — высокий, с обрезанной напрочь кормой с круглыми дырочками иллюминаторов по бокам, похожий на гигантский старый утюг, заправленный древесным углем.
С берега за ним наблюдали.
— «Советская Нахичевань…» — сказал кто-то. Несколько человек поглядывали на море и на машины, стоявшие поодаль. Среди легкового автотранспорта, «Волг» и «Жигулей», выделялся могучий КРАЗ, с кузовом, закрытым брезентом.
Человеком, от которого зависели все эти собравшиеся на берегу люди, был Садык Баларгимов, руководитель браконьерской мафии.
Невысокий, поджарый, лет сорока, он держался жестко-независимо, в руке у него была двустволка.
По пятам за Баларгимовым повсюду следовал крохотный, переваливающийся на коротких ножках, уродливый, с толстыми усами карлик — Бокасса, то ли шут, то ли — советчик.
— Вахидов — хорош… — заметил мафиози. — Теперь уже КРАЗом рыбу возит! Белым днем…
— Ты тоже хорош, Садык… — На правах шута грубо польстил Бокасса. — Раньше на двух лодках начинал! А теперь — целая флотилия! Весь Берег кормишь! Все у тебя в кулаке!
Место для выгрузки рыбы было выбрано пустынное — забытый согражданами и властями кусок земли. Шоссе, петляющее между барханами. Одинокое здание метеостанции и отнесенные на почтительное расстояние друг от друга сараи-»козлятники».
Баларгимов вел себя как владетельный князь здешних мест.
Вот его взгляд вырвал из кучки стоявших плешивого толстоватого мужика в плаще:
— Тебе сегодня рыбы не будет… — Он показал ему рукой. — Вали отсюда! Чтоб через минуту тебя не видел…
Лысый не обиделся, развел руками, улыбнулся, быстро побежал к машине.
— И тебе!
Баларгимов отправил еще одного, тот держался с оскорбленным достоинством, но возразить не пытался.
Внезапно мафиози прислушался. Далеко на море слышался звук моторов.
Баларгимов поднял двустволку. Выстрелил. Звук отдался двойным эхом. Баларгимов перезарядил ружье.
Второй раз стрелять не пришлось.
С моря раздался сильнейший гул, казалось, там готовятся к взлету реактивные лайнеры. Это ревели соединенные по четыре-пять на каждой лодке мощные лодочные моторы. Почти одновременно показались и сами лодки; они выходили в залив, высоко, почти вертикально, задрав к небу носы. Лодки были гружены рыбой.
У «козлятников» на берегу залаяли собаки.
