Неужели Амджад все еще подозревает его? Даже теперь, когда плана у него нет?
— Я планирую посвятить свою жизнь служению Лейле, заботе о ней и ее благосостоянии.
— Но не любви к ней? Эта часть важна женщинам больше всего.
— Ты влюблен, Амджад. Посмотри и скажи, видишь ли ты симптомы этого чувства у меня?
Амджад расхохотался:
— Еще бы. Но ты против произнесения нужных слов?
— Они не могут описать того, что я чувствую к ней.
Амджад кивнул:
— Знаю. И ты будешь придумывать все новые и новые слова, чтобы выразить то, что чувствуешь. Но только эти простые слова, наполненные правдивыми эмоциями, смогут выразить то, что ты чувствуешь к своей возлюбленной. Поэтому прими мой совет: не затягивай с их произнесением. Или когда ты в конце концов решишься, в них могут уже не поверить.
Рашид пораженно воскликнул:
— Так ты даешь мне романтический совет?!
— Это все ради кузины, которая была единственным источником радости в этом мрачном склепе, называемом дворцом, в течение долгих двадцати лет. Давай, можешь уже падать передо мной ниц.
Взглянув на Амджада так, словно ожидает от него подобного благолепия, Рашид сказал:
— Я попросил тебя собрать совет клана Аль-Шалаан для принятия решения по поводу моей просьбы отдать мне Лейлу.
— Похоже, ты застрял в мифах и легендах пустынных королевств. Совет, говоришь?
— Но это ведь традиция вашего клана.
— Традиция — ерундиция. Я — король Зохаида, приятель. Я играю в шахматы с членами совета. Они готовы прыгать через скакалку, если я попрошу их об этом.
— Значит, решение принимаешь ты. Черт. Говори, что я должен делать.
Амджад покрутил пальцем у виска Рашида:
— У тебя осталась хоть капля чувства юмора?
— Неудивительно, что твоя бывшая жена пыталась от тебя избавиться.
— И тогда мне особо нечем было похвастаться. Представь себе, что она сделала бы теперь.
— Наверное, застрелила бы тебя.
— Ты этого тоже хочешь?
— Я уничтожу любого, кто станет на пути между мной и Лейлой.
— Ты добавишь меня в список врагов? Поставишь в очередь после Хайдара и Джалала?
— Встанешь между нами — получишь место во главе списка.
Амджад приблизился к нему вплотную:
— Думаешь, сможешь меня одолеть?
— Я не думаю. Я уверен. И когда я закончу, от тебя мало чего останется. Ты сам знаешь.
Амджад грубо расхохотался:
— И он выигрывает призовую куклу!
— Клянусь, Амджад. Если ты не прекратишь паясничать, некому будет говорить «Да здравствует король!».
— Послушай, Рашид. При первых признаках того, что ты пытаешься подлизаться ко мне, я бы выкинул тебя отсюда. Но ты пригрозил мне расправой, и, кажется, я очарован. Расслабься. Ты прошел испытание. Давай сделаем вид, что мое мнение все же имеет значение.
Рашид заметно напрягся:
— Ты же сам сказал, что твое слово здесь — закон?
— Это так. Но вскоре ты станешь королем беспокойного, но бесспорно необходимого нам в союзниках Азмахара. И станешь моим постоянным партнером на политическом ложе. И я хочу видеть в тебе союзника.
Этого Рашид никак не ожидал. Амджад высказал свою уверенность в том, что королем станет он. Что за игру он затеял?
— Странно, что ты даже рассматриваешь мою кандидатуру, учитывая то, что два других кандидата — твои братья.
— Хайдар и Джалал могут стать достойными королями. Но их сердца для этого не предназначены. В отличие от твоего. Поэтому большинство голосов достанутся тебе.
— Но без твоей поддержки я не значу ничего. А у них она есть.
— Потому что они — мои братья? Думаешь, я настолько сентиментален? Ты, случайно, не забыл, что мы — сводные братья? В их жилах течет кровь Сондосс, что делает из них наполовину демонов и приближает их к твоему статусу.
— Ты когда-нибудь перестаешь кривляться?
В невероятно зеленых глазах короля засветилась бесконечная мудрость и терпимость, заставив Рашида наконец осознать, что этот человек понимает и видит самую суть.
— Я всегда серьезен. Просто я говорю то, что другие боятся или стесняются озвучить. Прокрути в голове наш разговор, и ты поймешь, что все мои слова — чистая правда. От начала до конца.
Некоторое время они шли в полном молчании по бесконечным мраморным коридорам дворца, оглашая эхом шагов его мрачное величие. Когда они приблизились к массивным двойным дверям высотой двадцать футов, ведущим в тронный зал, Амджад заговорил вновь:
