И тут она вспомнила о своем обещании, которое ночью дала маркизу: никогда и ничего от него не скрывать… А как раз сейчас она скрывает от него правду! И это может самым серьезным образом затронуть всю его жизнь!
В приступе глухого отчаяния она уткнулась лицом в подушку. Что хуже — не попытаться уберечь его от боли, какая ему уготована, когда все станет известно, или солгать, несмотря на данное ему обещание, в надежде, что он никогда не узнает об этом ее обмане?
Увы, у нее нет выбора… Ей надо продолжать играть роль, навязанную ей кузиной и ее ухажером! Рассудок убеждал Орелию, что это станет наименьшим из зол, но сердце твердило: надо остановиться, нельзя предавать маркиза, ведь она его любит, по-настоящему любит!
На следующее утро герцогиня и Кэролайн поздно явились к завтраку. Орелия, так и не сомкнувшая глаз всю ночь, встала ни свет ни заря и занялась многочисленными мелкими делами, давно ожидавшими ее внимания.
Первой в гостиной появилась Кэролайн — ослепительно красивая, победительная, в предвкушении ожидающего ее удовольствия.
— Доброе утро, — приветствовала ее Орелия, — хорошо ли спала?
— Как младенец! Я чувствовала себя уставшей и счастливой, а это самое лучшее снотворное. А кроме того, я представила, что сплю в объятиях Аделино! — И она звонко расхохоталась, увидев выражение лица Орелии: — Дорогая, ведь я тебя дразню, но у тебя в таких случаях чувство юмора куда-то исчезает.
— Особенно когда ты вот так отвечаешь, — грустно заметила Орелия. — О, Кэролайн, ну, пожалуйста, будь осторожнее, в этом доме у стен, наверное, есть уши!
— Ну, значит, в этом доме людям есть о чем поговорить и тем для пересудов хватает, — невозмутимо отвечала ей Кэролайн. — Ладно, Орелия, давай спустимся вниз, может быть, кто-нибудь захочет покатать нас в парке.
Орелия с подозрением покосилась на кузину, но та беспечно выбежала из комнаты и поспешила вниз. Она последовала за ней, и в холле ее взгляд сразу упал на огромную корзину белых орхидей, водруженную на золоченом столике.
— Что за чудесные цветы! — невольно вырвалось у нее.
— Интересно, откуда они? — нарочито певучим голоском, невинно-наивно поинтересовалась Кэролайн. — Ой, Орелия, их прислали тебе!
— Мне? Но это же… невозм… — Она осеклась, увидев предостерегающий взгляд Кэролайн.
— Но здесь и письмо есть! — многозначительно пропела ее «несведущая», «ничего не понимающая» кузина.
В эту же минуту открылась дверь библиотеки, и в холл вышел маркиз. Орелии не надо было даже видеть этого — при его появлении у нее, казалось, начинал вибрировать каждый нерв.
Почти машинально она взяла письмо, которое Кэролайн вложила ей в руки, и распечатала его. Вверху листа красовался огромный яркий герб итальянского посольства, и Орелия прочла:
«Очаровательная, обворожительная мисс Стэнион!
Могу ли я просить Вас оказать честь моему посольству и посетить обед, который будет дан сегодня вечером? Я очень надеюсь, что Вы согласитесь быть моей гостьей, в связи с чем за Вами в Райд Хауз к половине восьмого будет послан мой экипаж! Вы сказали, что сегодня вечером у Вас не будет других обязательств, и я не могу выразить словами, с каким нетерпением стану ожидать Вашего появления.
Остаюсь Вашим покорным слугой, с восхищением,
Аделино ди Савелли».
— Какое очаровательное письмо! — вскричала Кэролайн, прочитавшая его через плечо Орелии. — Однако, дорогая, мне кажется, будет не совсем правильно тебе ехать туда одной! Ведь как бы то ни было, вряд ли можно во всем доверять этим иностранцам, не правда ли, Дариус?
И она устремила взгляд на маркиза, который несколько презрительно, как показалось Орелии, разглядывал пышную корзину с орхидеями.
— О ком ты говоришь, Кэролайн? — спросил он самым безразличным тоном.
— Его превосходительство итальянский посол влюбился в нашу Орелию, — охотно поделилась Кэролайн «новостью». — Я по его взгляду вчера об этом догадалась, и он умоляет, чтобы я разрешила ей принять приглашение на обед сегодня вечером. Я сказала, что она может его принять, но с тем условием, чтобы я ее сопровождала, и я уверена, что ты одобришь мое условие, Дариус.
