— Я… ангажирована… на следующий танец… я же сказала вам…
— А это вы предоставьте решать мне!
И когда они вернулись в танцевальный зал, она, сама не зная почему, опять танцевала с графом, и по окончании танца ей снова не удалось от него ускользнуть. Граф повел ее в смежную с залом комнату и усадил на диван в затененном углу:
— Орелия, вы верите в любовь с первого взгляда?
— Я не давала вам разрешения называть меня по имени! — вскипела она. — Я уверена, что и герцогиня не одобрила бы этого!
— Ее сиятельство одобрит все, что бы я ни сделал, — нахально улыбнулся ей граф, — особенно в отношении вас.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ну, думаю, вы и сами это понимаете. Пожилые женщины очень любят устраивать браки, и герцогиня тоже не является исключением из этого правила.
— Не понимаю вас, — и Орелия опять покраснела. — Что… вы имеете… в виду?
Граф негромко рассмеялся, и она поняла, что ее отговорка его не обманула.
— Так верите ли вы, моя святая невинность, в любовь с первого взгляда или нет?
— Разумеется, нет!
— Как же страстно вы отрицаете эту возможность, — и он снова улыбнулся ей, нагловато и снисходительно, — вы, наверное, сами не понимаете, отчего у вас так бьется сердечко…
«Какой он странный… Есть что-то такое в нем… в этом графе Ротертоне, — думала тем временем Орелия, — от чего кажется, будто он завладевает твоей волей и не отпускает от себя… подавляет сопротивление, лишь только оно возникнет…»
— Хотите, я кое-что вам скажу? — спросил граф. Это был голос искусителя — всепроникающий, мягкий, обволакивающий. Это-то и пугало!
— Что же это? — все больше робея, спросила Орелия.
— Я верю в судьбу. Это она свела нас здесь нынешним вечером. Это судьба привела вас в Лондон, чтобы мы могли с вами встретиться на этом балу. Я верю, моя красавица, это знак судьбы — то, что мы так много значим друг для друга…
— Нет, нет! Милорд… это не так, вы заблуждаетесь… все совсем не так!
Граф снова улыбнулся, и Орелия почувствовала себя беспомощной пташкой, попавшей в западню, где она может только хлопать крылышками без всякой надежды вырваться на волю.
— И вы настолько обворожительны, — вдруг заявил он, — что больше всего на свете я хотел бы накрыть ваши губки своими…
— Вы не смеете… говорить мне такое, — вскричала Орелия.
— Вот и дайте мне право это говорить, — его голос звучал с гипнотической настойчивостью.
Орелия взглянула на Ротертона: граф смотрел на нее взглядом собственника — жадным, даже угрожающим, и на этот раз он не сумел ей помешать. Вскочив с дивана, она бросилась в холл и смешалась с толпой идущих в зал гостей. Там, лавируя между танцующими, Орелия проскользнула к стене, где восседали почтенные титулованные вдовы, в надежде найти здесь герцогиню, но той не было. Выбежав из зала, Орелия устремилась к лестнице и увидела на самом верху маркиза, который кого-то высматривал в холле. Не раздумывая, она стала быстро подниматься вверх и, только очутившись рядом с маркизом, почувствовала себя в безопасности. Он обернулся и сразу заметил и ее испуг, и то, как бурно под тонкой газовой тканью вздымается ее грудь.
— Что случилось?
— Я… не могу найти… ее светлость… герцогиню… вашу бабушку, — запинаясь, отвечала Орелия, — но увидела вас, и теперь… теперь все в порядке…
— Но что же вас так напугало?
— Ничего… это так… пустяки… Но разве еще не время возвращаться домой?
Маркиз удивился:
— Большинство молодых женщин ужаснулось бы при мысли, что уже надо покидать Девонширский дворец, однако, если ваше желание действительно таково, я сейчас разыщу бабушку и скажу, что вы хотите удалиться.
— Нет, нет, она сочтет это неблагодарностью. Но можно ли мне… побыть с вами, пока она не появится?
И Орелия боязливо оглянулась, опасаясь увидеть Ротертона.
— Ну, если вы не спешите домой, тогда предлагаю подкрепить наши силы, ведь после обеда прошло уже столько времени! К тому же эти новомодные вальсы… Они столько сил забирают! Удивительный танец…
— А это… возможно? Немножко поесть? Совсем чуть-чуть… Благодарю вас, милорд, мне бы очень хотелось…
— О! Не только чуть-чуть… Буду рад проводить вас к столу…
