— Теперь вы, наверное, понимаете, как сильно мне хотелось увидеться с вами сегодня, — очень тихо сказал он, и никто, кроме Орелии, не услышал его. Но прежде чем она успела ему ответить, он отвернулся, чтобы приветствовать вновь подошедших, и больше с ней не заговаривал.
«Да, это совсем другое, — подумала Орелия, — приехать на бал в платье, что не очень-то тебе к лицу, или — предстать перед всеми в наряде принцессы… сразу становишься такой привлекательной, что все тобой восхищаются…»
Все молодые люди немедленно возжелали с нею потанцевать и начали осаждать ее, едва она появилась в зале. Одно лицо сменялось другим, один разговор — следующим, таким же, или почти таким, как предыдущий, и впечатления Орелии были столь же однообразны, как эти разговоры, и лишь одно ее занимало — сам величественный танцевальный зал Девонширского дворца, красота статуй, картин, мебели, дамских нарядов, сверкающих драгоценностей, орденов и знаков отличия — все это сияло и переливалось в свете хрустальных канделябров и не оставляло времени подумать о чем-нибудь еще. Она все же заметила, что второй раз танцует с одним и тем же джентльменом, которого в начале бала ей представила герцогиня. То был граф Ротертон.
— Здесь немилосердно жарко, — сказал он ей после вальса, — может быть, подышим немного свежим воздухом?
— Наверное, это было бы приятно, милорд, — согласилась Орелия, и они вышли на балкон, а потом спустились по каменной лестнице в парк. Бордюры дорожек и цветочные клумбы были украшены сверкающими огоньками, на ветвях деревьев блестели китайские фонарики, и гуляющих в парке было почти столько же, сколько танцующих в зале, однако граф сразу же увлек Орелию к скамье под развесистой ивой, почти скрывшей их от посторонних взглядов. Свет золотистого китайского фонарика падал на светлые локоны Орелии, увитые лентой бриллиантовых звездочек, которую Кэролайн одолжила ей на этот вечер.
— Вы прекрасны! — сказал граф, и Орелия повернулась к нему. Это был мужчина лет сорока, темноволосый, с уже седеющими висками, жестким и дерзким взглядом. Его лицо в изобилии являло следы беспорядочной жизни, а толстые губы внушали Орелии чувство, близкое к отвращению, хотя большинство женщин сочло бы это лицо красивым. Знакомя их, герцогиня упомянула, что граф Ротертон — очень близкий друг маркиза.
— Это мой первый большой бал, — проговорила Орелия, надеясь, что он не заметил, как она покраснела от его комплимента.
— Вы так же неиспорчены и милы, как хороши, — и он положил ладонь на ее обнаженное плечо.
Орелия отодвинулась:
— Полагаю… мы с вами… недостаточно знакомы… чтобы вы говорили… подобные вещи!
— Ну, это легко исправить. Мы можем узнать друг друга и поближе, гораздо ближе…
Его слова заставили Орелию вздрогнуть.
— Наверное… мне лучше вернуться в зал, — несколько нервно отвечала она. — …Я приглашена… меня ждет партнер, — и она хотела было встать, но граф удержал ее за руку.
— Не надо так торопиться — я хотел бы поговорить с вами…
— О чем?
— О вас. Сегодня вечером, увидевшись с вами впервые в жизни, я понял, что мы обязательно должны познакомиться. Откуда вы? И почему так внезапно появились в большом свете, где вас никто не знает?
— Я живу в Эссексе, в одном из поместий неподалеку от деревушки Борли, я только недавно приехала в Лондон с моей кузиной Кэролайн, погостить, пока она не выйдет замуж за маркиза Райда.
— Вот в чем дело! А сами вы? Вы еще не помолвлены? Возможно ли, что у вас еще нет обязательств и ваше сердце свободно?
— Да, мое сердце свободно, не менее, чем я сама, — стараясь говорить беспечно и шутливо, отвечала Орелия. Граф все еще не отпускал ее руку и каким-то образом сумел подвинуться к ней поближе. «Глупо бояться», — подумала Орелия, но у нее возникло чувство угрожающей ей опасности.
— Взгляните на меня, — потребовал граф. Она покорно подняла голову. Его лицо было очень близко, а глаза смотрели бесцеремонно и нагло.
— Мне следует… вернуться в зал, — испуганно пролепетала Орелия, вскочив со скамьи.
— Мы вернемся вместе, потому что я хочу обнять вас, хотя бы только в танце, а кроме того, мне еще многое надо вам сказать.
