Ночь была тихая-тихая. Над рекой, словно море, разливался по долине туман. Над его поверхностью возвышались одинокие темные вершины тополей, и мне казалось, что это сказочные корабли без огня и шума пробираются во вражеский порт. С Майданки доносилось глухое журчание воды. Где-то в конце деревни грустно, чуть слышно пиликала гармонь.
Мне не спалось. В комнате у нас было душно. В окно падал мутный лунный свет. На чердаке, над самой моей головой, скреблась мышь. Мне хотелось о чем-нибудь думать, но мысли пролетали в голове короткими обрывками. Вдруг я услышал тяжелый вздох, какие-то мягкие удары и осторожно приподнялся. Мать лежала кверху лицом и легонько ударяла вытянутой рукой о спинку кровати. "Ей что-нибудь снится", - подумал я. Улыбнулся и упал на подушку. А утром, вспомнив об увиденном, я рассказал о нем матери.
- Нет, Вова, мне ничего не снилось, - грустно проговорила она, - руки у меня по ночам деревенеют.
- Как это деревенеют? - испугался я. - Они что, мам, у тебя болят?
- Нет. От тяжелой работы это. Сведет их - и станут они ровно не мои, деревянные.
Мне стало жалко мать, я крепко прижался к ней и сказал:
- Мам, а ты бы не очень работала. Давай я за тебя в бригаду-то пойду, а ты отдохнешь.
Мать как-то особенно ласково посмотрела мне в лицо и отрицательно покачала головой.
- Нет, Вова, сейчас не время отдыхать.
"Не время отдыхать, - как эхо отдалось у меня в голове, - а мы с Витькой глупостями занимаемся".
После этого мы с ним каждый день в обед и вечером бегали на свиноферму и помогали моей матери разносить поросятам корм.
ГЛАВА 5
Незаметно лето подходило к концу.
Каникул оставались считанные дни. А работы, как нарочно, увеличилось вдвое.
В лесу поспели орехи, черника, появилось многое множество грибов, но нам было не до них.
Мы целые дни копошились в огородах, занимались уборкой овощей и с волнением подумывали о начале учебного года.
Ведь мы уже пойдем в пятый класс, в большую трехэтажную школу, на которую с завистью посматривали раньше. Как нас там встретят, какие там учителя, какие товарищи будут, какой класс, большой или маленький, на каком этаже - все это заставляло нас тревожиться.
- Будь что будет, - часто говорили мы, желая избавиться от осаждавших нас мыслей, но разговор как-то невольно снова заходил о школе.
И вот наступило первое сентября.
Проснувшись утром раньше обычного, я представил ожидающий меня день и с каким-то волнующим чувством соскочил с кровати. Чище обычного вымыл руки, умылся как следует.
Мать торопилась на работу и подгоняла меня с завтраком. Она нервно следила за каждым моим движением.
Бригада ее уже прошла мимо наших окон.
Я видел это, спешил и, как нарочно, нигде не находил ручки. Все было на месте, а ручки нет. Глотая пыль, я на четвереньках ползал под кроватью, под столом, под стульями, а мать ругала меня за неряшливость.
Наконец она не выдержала и, сильно хлопнув дверью, вышла.
Вздрогнув, я бросил взгляд на стену и в большой щели, по соседству с гребнем, заметил свою пропажу.
- Так вон ты куда забилась, - зло прошептал я и, швырнув ручку в портфель к карандашам, выскочил на улицу, чтобы бежать к Витьке.
Но только сделал несколько шагов, как вдруг услышал позади себя испуганный крик и остановился. Прислушался. В нашем дворе кто-то глухо стонал.
"Мать", - вздрогнул я и, распахнув дверь, метнулся во двор. Пусто. Снова прислушался. Тишина. Только теленок, прижавшись к воротам, нетерпеливо переминался с ноги на ногу и ласково смотрел на меня. Я затаил дыхание.
Тук, тук, тук - стучало сердце, мешая слушать. Из конюшни донесся шорох и снова стон. Я зачем-то схватил топор и рванулся туда. Дверь была заперта. В бешенстве я что было сил толкал ее плечом, не чувствуя боли, ударял по ней кулаками, рубил топором ржавые петли, но все было напрасно.
Вдруг, вспомнив, что в конюшне с улицы есть окно, я кинулся к нему.
Окна нет. Земляной навал стены рухнул. Образовавшаяся продолговатая насыпь дымила пылью.
Я втиснулся вовнутрь. Половина потолка обрушена.
Мать, по пояс заваленная землей и гнилыми жердями, лежала головой к противоположной стене вниз лицом. Платье на ее плече было разорвано, и виднелось поцарапанное тело.
