– Будем считать её сослали за особо тяжкие преступления в области хакерства, поставив на службу государству. Что касается «меня», то ваш Штирлиц мужик более чем заметный. Если бы так было на самом деле, Мюллер бы его «загрыз» просто из ревности, но ты почему-то, Иваныч, – фамильярно отвечал Бонд, – забыл сказать об этом вашим сценаристам.
– Наш фильм снимала женщина. Она снимала свою мечту, а не правду, – оправдывался Иван Иванович.
– Вот и наши сценаристы снимают мечту, – защищая своих, произнёс Бонд.
– Особенно по части павших в невидимой борьбе в постели с тобой женщин, – комментировал фильм Иван Иванович, наблюдая, как Бонд пристегнул очередную красавицу к тросу, привязанному к вертолёту, и та уже едва дрыгает ногами от удушения, болтаясь между двумя здоровенными сучьями. Впрочем, вертолёт тоже упал.
– Они со мной не консультируются, – защитился Бонд.
– А насчёт синдиката и бесконечного вранья правительства? – поправил его Иван Иванович и продолжил, – Наши не врут, наши ничего толком не знают. Мы их подробно не консультируем, мы их охраняем, условия создаём для счастливой жизни, пока не мешают и ни во что не лезут. Так вот, чтобы они ни во что не лезли и не надо повода им давать. Ишь ты, «Золотой глаз». И казаков наших вы тут зря упомянули. Они народ, конечно, тёмный, к частной собственности сильно привязанный, но с нужной стороны. Для них есть частная собственность – есть свобода, нет её – нет и свободы. Если собственность отбросим, остаются казаки и свобода. А вот за синдикат спасибо. Это образование действительно занятно и упомянуто вовремя. Но какова подача? Опять деньги.
– С вас пример берём, – прервал течение мысли Иван Ивановича Бонд и продолжал, – читал недавно вашу газету, ругающую религиозные секты. Главное в чём их обвиняют – члены сект телевизор не смотрят и радио не слушают, значит неуправляемы. А по сути – это первый камень в сторону демократии.
В шкафу покачнулся Ванька Встанька, наполнив комнату звонким звучанием. «Странно, – подумал Иван Иванович, – Трамваев тут нет, хотя метро… Мелодия уж больно знакома…Демонкратия. В голове у Иван Ивановича не осталось ни одной мысли.
– Джеймс, о чём мы говорили? – растерянно спросил Иван Иванович.
– Об управлении, синдикате и деньгах, – чётко и кратко, по военному, доложил Бонд.
Опять дрогнул Ванька Встанька, но зазвучала другая мелодия. Были различимы даже слова: «Пиастры. Пиастры. Демократия. Демократия»
Странно, подумал Иван Иванович, всё это вроде уже было.
На самом же деле это Монах отправил своего попугая с заданием напомнить Ивану о Новом годе. Но попугай так увлёкся беседой, что овладевая, поочередно мозгом Бонда и Иван Ивановича, начал было говорить за них.
Пока не получил от Монаха взбучку и не переселился в Ваньку Встаньку. Но и там он начал звенеть на всю комнату. Что возьмёшь с попугая? Надо заметить, что у него ещё оставалась обида на диктатуру и своё место в ней в качестве УЕ, и он желал прояснить суть вопроса. Конечно, как умел. Он звенел, создавая шум и мешая связи между Монахом и Иваном. Бонд высказал догадку, что в метро запустили тяжёлый грохочущий ремонтный поезд.
Иван Иванович стал говорить то, о чём никогда не думал: «Империя создала деньги, как инструмент, унифицирующий взаимоотношения между народами, входящими в неё. В империи много плюсов. Прежде всего, целостность управления, возможность претворения в жизнь глобальных идей. Но много и плохого. Прежде всего, в империи никто не может чувствовать себя в безопасности, особенно находясь во власти. Как ни странно, но именно с концентрации власти начинается её разрушение. Природа одними творит, на других отдыхает. Дети диктаторов часто оказываются добряками. Но диктатор успевает породить себе подобных в своём окружении. Пока к деньгам относились как к средству – империи стояли, как только деньги стали целью – империи рухнули. Там, где есть деньги как цель, там нет чувства.
Человечество бегает по кругу не потому, из века в век колошматит друг друга и вовсе не потому, что всего на всех не хватает. Просто длительное время сохраняются одни и те же чувства, сущности. Проще говоря, все привыкли к тому, что должны быть бедные, богатые, средние, злые и добрые. И никто ещё не задался целью открыть новое знание, новую сущность, объединяющую всех в одно творческое начало. Может быть это 3,14, может быть голубь, может дельфин, надо только присмотреться. Люди культивирую учение Иисуса Христа о единобожии, но там было и другое….
