– Я летал на этих самолётах, – просто сказал Смотритель.
А дальше всё в отношениях Надеждина и Смотрителя стало просто-просто.
Надеждин спросил: «И зачем ты приземлился здесь, в этих горах?».
– Здесь я по своему праву, – ответил Смотритель, – здесь прах моих предков, которые тоже были смотрителями. Когда-то давным-давно, они поняли, что надо хранить то, что может открыть причину добра и зла, и, поселились возле этой пещеры. Это там, – Смотритель, – показал на небо глазами, я оказался случайно. Молод был, рвался в бой. Мы здесь многих пережили, и крестоносцев, и турок, и англичан, и французов, потом вот вы пришли и из любви ко всему человечеству стали вооружать и нас, и евреев. Потом евреи отобрали у нас часть наших земель, а потом я устал и прозрел».
Надеждин, любя родину, не мог не прервать Смотрителя словами: «Мы помогали, как и чем могли. Конечно, мы никого не спасли, но могло бы быть ещё хуже».
– Я не обижаюсь, сирийцы многих повидали на своём веку. Повидали и вас. Я просто устал и прозрел. В Бытии сказано: «Бодрствуй сознанием и духом, не сужай сознание в течение дня, будь добрым, весёлым, принимай и люби всё сущее, всё и вся, принимай всё с благодарностью. Всё, что вы воспринимаете, пришло из божественной беспредельности и уйдёт в божественную беспредельность. Это космический закон».
Надеждин заслушался, и уловив настроение Смотрителя начал читать какой-то древний восточный стих:
Ты – Человек!
Ты – песчинка Миров!
Властелин и слуга!
Ты пришёл, чтоб уйти –
Возвратиться назад!
Позабудь и печаль, и обиды,
С Господом и Матерью в Сердце живи
И вернёшься опять Властелином!
Смотритель тихо произнёс: «Алла яатык аль-афия». (Да отблагодарит тебя Аллах). Надеждин, невпопад, но так же тихо ответил: «Ма батлуб миннак ши» (Я не имею претензий).
Смотритель долго молчал. Он смотрел на звёзды и курил кальян. Аромат табака, кактусы, ночное небо сладко тревожили душу Надеждина. Он был счастлив.
– Человек властолюбив, – сказал Смотритель, – он не хочет не видеть, не знать очевидного. Человек ничего не слышит изнутри своего сердца. Здесь, в этой пещере лежит камень убийства, лежит символом зла, символом вечного напоминание о зле, о братоубийстве. Неужели мало для понимания? У этого камня есть душа, разум, сознание и дух. Камень переживает свою историю, а человек нет. Человек решил, что раз Каин убил Авеля, значит надо вооружить и Авеля таким же камнем. В постоянном убийстве человечество узрело лучшую форму жизни.
– Странно, я никогда так не думал, – подавленно, оправдываясь за всё человечество, произнёс Надеждин, – странно, но я так не думал, даже будучи закрытым в пещере, наедине с этим камнем.
– Да, ты уж ему задал, – улыбнулся Смотритель, – уж ты с него стряхнул ударами о дверь вековую пыль.
– Обоим на пользу, – оправдывался Надеждин.
– Камню пользы даже больше, – поддержал Надеждина Смотритель, – другой бы на твоём месте, оберегая музейный экспонат бил в дверь чем-нибудь другим, ногой или головой, а ты догадался ударить камнем. Для него теперь начался другой отсчёт времени. Он теперь не только орудие убийства, но и орудие спасения.
– Странное у тебя мышление, удивился Надеждин, я бы даже сказал – инакомыслие.
– Странное для тех, кто пришёл оттуда, – Смотритель обратил свой взор на огни многомиллионного города лежащего у подножия горы, – а для тех, кто в горах, это обыденность. Им никто не задаёт алгоритмы мышления. В горах над всем довлеет природа.
– У нас инакомыслие преследовали всегда, – с тоской сказал Надеждин.
– Народов у вас много, национальностей, этносов – начал Смотритель, проявляя знание о родине Надеждина, – каждый считает себя обделённым, каждый рвётся к власти, каждый готов продать всё, кроме своего огорода. Дураков у вас очень много.
– Дураков у нас много, – подтвердил утверждение Смотрителя Надеждин.
– А между тем, – продолжил Смотритель, – принятие инакомыслия единственный путь к объединению человечества. Инакомыслящий человек достоин уважения, ибо он лучше других чувствует и добро и зло. Неприятие инакомыслия основано на страхе. Страх удел темноты и невежества.
