Насмотревшись документальных фильмов и сравнив их с картинами реальной жизни, ум Надеждина нарисовал вполне ясную картину настоящего паломника. Хорошо проветренный всеми ветрами, хорошо «прокопченный» дымом костров и яркими лучами солнца, обросший и небритый, непременно босой с деревянным посохом и в длинном зипуне перепоясанным кушаком, он бы смотрелся вполне правдоподобно.
– А если женщины встретятся по дороге, – неведомо откуда залетела в голову Надеждина приблудная мысль, совершенно неуместная к данному случаю.
– Нет, – сказал он себе и всем прочим мыслям, кроме приблудной, – нет, одеться надо хорошо, в храмы нынче нищих не особо пускают.
Надеждин потёр свои щёки, они как всегда были небриты.
– Надо взять и бритвенный прибор, и мыло, и зубную пасту, – перечислял Надеждин вслух предметы необходимые паломнику.
В животе Надеждина тревожно заурчало. Это желудок начал подавать сигналы. Сначала он было затих, ибо Надеждин его в основном баловал водкой, но тут паломничество, дальний поход, неплохо бы подкрепиться. Да и потом, нельзя же потакать прихотям головы, у желудочно-кишечного тракта своя «чревоугодная» жизнь. Надеждин поддался утробному урчанию и взял трёхдневный запас продуктов. Ещё он взял туалетную бумагу, носки и носовые платки, одеколон и бутылку водки для растирания, большой складной нож, спички, фонарик, полотенце и даже тапочки. На полу стояла огромная сумка, набитая до самого верха необходимыми для паломничества вещами. Надеждин был серьёзный человек и собирался на серьёзное дело. Это вам не фестиваль бардовской песни. Это па – лом – ни – че – ство! Это первая заявка на вечную жизнь грешной души. Это заявка на Космос и жизнь в нём.
Надеждин решил поднять сумку. Он её сильно ухватил и рванул, водружая ручки на плечо. Ручки оборвались и сумка, сорвавшись, грохнулась на пол, консервные банки издали металлический звук. Следом за сумкой на пол осел и Надеждин с «простреленной» радикулитом поясницей. Из глаз Надеждина сначала сыпались искры, а потом выступили слёзы. Сквозь боль в пояснице, сквозь шум в ушах и слёзы в глазах, он услышал голос: «Куда ты собрался, человек? Космос всегда рядом, человек! Внутри тебя точно такой же Космос!».
Не буду настаивать на том, что Надеждин понял эти слова, но он понял, что сумку с собой можно и не брать и что далеко можно не ходить. Он уже собирался вообще никуда не ходить, а прилечь, отдохнуть, но тот же голос продолжил: «Надеждин, не руби сук, на котором сидишь. Собрался в паломники, действуй. Успокой душу, дойди хоть до ближайшего Божьего храма».
Надеждин верил голосам, больше чем самому президенту страны и его премьер – министру. Он понял, что отступать нельзя и самое главное, некуда. Только впереди Бог, а позади грех. Игнорировать требования голоса разума нельзя, себе дороже. Он натёр поясницу мазью «огонёк» и отправился в ближайших храм.
Надеждину повезло. Его вёл Господь. Он попал на службу. Он попал на праздник Сретенья Господня. Народу в храме было полным – полно. Народ был разный. В первых рядах стояли представители власти, сначала исполнительной, а затем дышащие ей в затылок – представительной. Многих «представителей» Надеждин знал ещё со времён СССР, как ярых атеистов, но времена изменились и теперь они, поменяли «Капитал» Маркса, на Библию, хотя ни того, ни другого никогда не читали. За них всё выбирала «задница». И эта «задница», с радостью переместилась из жёстких кресел СССР в мягкие импортные кресла православной России.
Теперь «первые ряды» мечтали о возвращении сословий, крепостного права и дворовых девок. Порочная их природа брала своё. За это они и молились. Надеждин был не против их присутствия в храме, тем более что своими реформами президент увеличил их число в сотни раз, создав себе тупой, но крепкий зад-электорат. Надеждин не понимал, почему они в первых рядах. Этот факт, его, обычного человека с улицы, почти паломника сильно настораживал. Он с детства знал о том, что «яблоко от яблоньки недалеко падает», а следовательно и попы с таким вариантом расстановки верующих вполне согласны. А это уже не просто «задница» это полная «жопа».
