— Сначала я следил за тем, чтобы никто не составил нам компанию, пока ты призываешь мертвецов. Я не хотел, чтобы ещё кто-нибудь это видел, Мендельн. Они и без того насмотрелись достаточно, чтобы бояться тебя.
Мендельн не был до конца убеждён, что единственным мотивом Ульдиссиана было защитить брата, но он смолчал.
— А когда тебя прострелило?
— Я думал, щит исчезнет… Разве что тот, кто превратил Ахилия в убийцу, пожелал, чтобы этого не случилось.
— Инарий?
С резким невесёлым смешком Ульдиссиан повернулся к лагерю.
— Ты веришь в это не больше, чем я, не так ли, Мендельн? Совсем не похоже на него. Кто-то, столь же могущественный, как он, — возможно…
Его слова отнюдь не успокоили Мендельна.
— Ты знаешь, что если это так, нам конец.
Но его брат, уже начавший идти, ответ запросто:
— Один ангел, два ангела, да хоть сотня. Я отделаю их всех. Всех до единого.
И, глядя вслед удаляющемуся брату, Мендельн понимал, что Ульдиссиан не шутит.
* * *
Серентия ждала их в лагере, стоя рядом с партанец Йонасом, бывшим разбойником. Когда Ульдиссиан подошёл к ним, Сарон — суровый тораджанец, который, как и Йонас, был негласным офицером Ульдиссиана — присоединился к ним.
— У вас там что-то произошло? — тут же допросила Серентия. — Было такое чувство, будто…
— Мы закончили с работой Мендельна, вот и всё. Просто потребовалось больше, чем мы ожидали.
— И ответы были? — нажала она.
Взглянув на троицу, Ульдиссиан ответил:
— Собор шёл у нас по пятам. Инарий успокаивает людей и разносит грязные слухи о том, что мы делаем. Он пытается настроить Санктуарий против нас.
Йонас нахмурился. Сарон остался суров — его настроение никогда по-настоящему не поднималось со времени смерти его двоюродного брата от рук Триединого. Они были ближе, чем братья, — быть может, даже ближе, чем Ульдиссиан и Мендельн.
— Мы должны выступить войском на сам великий Собор, мастер, — заметил он.
Кивнув, Серентия добавила:
— А ведь в этом что-то есть. Ударить в самое сердце, пока не стало хуже. Мы не можем поступать, как с Триединым, подтачивая силы постепенно. Инарий не даёт нам такой возможности.
Непроизвольно потирая грудь там, куда угодила стрела, Ульдиссиан обдумывал их мнение. Мендельн, который в конце концов присоединился к ним, издал неопределённый звук.
— Нет, — наконец решил Ульдиссиан. — Пока рано. Есть ещё одно место, куда нам нужно пойти до того, как мы выступим на Инария. Только одно.
— И что же это за место, мастер Ульдиссиан? — спросил Йонас.
— Столица… Мы отправляемся в город Кеджан, чтобы встретиться с лидерами магических кланов.
* * *
Весть о принятом решении быстро разносилась среди эдиремов, и чувство восторга охватило лагерь. Многие из паствы Ульдиссиана никогда не были в столице. Повсюду только и было разговоров, что о том, каков город Кеджан. Те немногие, кто бывал там, как могли, старались описать его, но судя по тому, что услышал Ульдиссиан, их воспоминания сильно расходились.
Он дал волю их восторгу, несмотря на некоторые опасения со стороны как Мендельна, так и Серентии. Они были правы, что тревожились по поводу встречи с кланами магов, которые, согласно слухам, избегали вмешательства в борьбу.
Ульдиссиан тоже тревожился, но в то же время чувствовал уверенность. Ему пришло в голову, что маги, явно не являющиеся марионетками Собора Света, будут заинтересованы в возможном союзе. Даже если и не так, они определённо приложат все силы, чтобы снизить влияние секты на народные массы.
По мнению Ульдиссиана, игра стоила свеч, и раз столица всё равно находилась на пути к святыне Инария, большим отклонением от курса это нельзя было назвать.
Его импровизированная армия выступила с рассветом, без труда пробираясь сквозь густую растительность. Когда нужно было пересечь реку, что могло быть проще, чем при помощи магии соединить вместе три ствола для моста или, как делали некоторые более продвинутые, просто оттолкнуться от берега и приземлиться на другой стороне? Когда местность становилась ненадёжной, разве трудно было разделить эдиремов на маленькие группы, которые буквально прокладывали себе дорогу?
Ульдиссиан никогда не препятствовал таким проявлениям силы среди его людей. Чем более уверены они были в своих силах, чем более комфортно себя чувствовали с ними, тем больше был шанс, что они переживут битву, не говоря уже о победе.
