— Что такое «Open»? — с интересом спросил Ригоберто.
— Чемпионат по теннису «Sony Ericsson Open», — пояснил Эскобита. — Ты разве не знал, дядюшка, что Мики — король ракетки? Он выиграл кучу призов. Мы обещали вознаграждение тому, кто поможет отыскать Армиду. Каковое — но это между нами — мы даже не сумеем предоставить. Нам просто нечем расплатиться, дядюшка. Вот так, по правде, обстоят наши дела. Мы теперь — голытьба. Ни у Мики, ни тем более у меня не осталось и жалкого медяка. Только долги. А поскольку нас так зачмырили в прессе, нет ни банка, ни ростовщика, ни друга, который простил бы нам хотя бы сентаво.
— Нам уже нечего ни продавать, ни закладывать, дядюшка Ригоберто, — добавил Мики. Голос его так дрожал, что каждое слово шло через паузу, и моргал он беспрерывно. — Без денег, без кредита, а вдобавок еще под подозрением в похищении или убийстве. Вот почему мы к тебе пришли.
— Ты — наша последняя надежда. — Эскобита ухватил хозяина дома за руку и сжал со всей силы. Глаза его увлажнились. — Пожалуйста, дядюшка, не подведи нас.
Дон Ригоберто не мог поверить своим глазам и ушам. Близнецы утратили свою привычную наглость и самоуверенность, они казались беззащитными, напуганными и молили о милосердии. Как быстро все переменилось!
— Мне очень жаль, что все у вас так складывается, племяннички. — Ригоберто впервые не вкладывал иронии в это слово. — Я знаю пословицу: чужая беда только дураков утешает. Однако подумайте, по крайней мере, насколько хуже сейчас приходится несчастной Армиде. Разве не так? Ее убили или похитили — вот это настоящая беда, вам так не кажется? С другой стороны, я тоже могу считаться жертвой всяческих несправедливостей. Вспомните, например, как вы обвиняли меня в пособничестве, в результате которого бедняга Исмаэль женился на Армиде. Знаете, сколько раз мне приходилось давать показания в полиции и в судебном участке? Знаете, что несколько месяцев назад нам с Лукрецией пришлось отложить уже оплаченное путешествие по Европе? Я все еще не получаю пенсию от компании, потому что вы чинили мне всевозможные препятствия. В общем, если мы примемся считать наши потери, счет выйдет равный.
Гиены слушали молча, склонив голову, понуро и растерянно. Снизу, с набережной Барранко, до Ригоберто донеслась странная музыка. Снова насвистывает точильщик ножей? Кажется, эта парочка его притягивает. Мики грыз ногти, а Эскобита неторопливо и размеренно покачивал левой ногой. Да, это была флейта точильщика. И Ригоберто был рад ее услышать.
— Мы заявили на тебя от отчаяния, дядюшка, папина женитьба свела нас с ума, — сказал Эскобита. — Клянусь, нам страшно жаль, что мы доставили тебе столько проблем. Дело с твоей пенсией теперь, я думаю, продвинется очень быстро. Как ты знаешь, мы теперь не имеем к компании никакого отношения. Папа продал ее итальянцам. А нас об этом даже не известил.
— А заявление из полиции мы заберем, когда пожелаешь, дядюшка, — вставил слово Мики. — Это как раз один из тех вопросов, которые мы хотели с тобой обсудить.
— Большое спасибо, но уже немного поздновато, — ответил Ригоберто. — Доктор Арнильяс объяснил мне, что после смерти Исмаэля расследование будет прекращено, по крайней мере в отношении меня.
— Кто же нас выручит, если не ты? — воскликнул Эскобита, в очередной раз демонстрируя тупость, каковая являлась органичной составляющей всех его высказываний и поступков. — И кстати сказать, этот доктор Клаудио Арнильяс, слюнтяй в клоунских подтяжках, — худший из предателей, которых когда-либо знало Перу. Всю жизнь он сосал папину титьку, а нынче объявил нам открытую войну. Он теперь прислужник, душой и телом продавшийся Армиде и этим итальянским мафиози, купившим папину компанию по смехотворной цене.
— Мы пришли, чтобы уладить проблемы, а ты все только портишь, — оборвал брата Мики. Он смотрел на дона Ригоберто с покаянным видом. — Мы хотим послушать, что ты скажешь, дядюшка. Хотя нам до сих пор и неприятно, что ты помогал папе с этой свадьбой, мы все равно тебе доверяем. Помоги нам, дай добрый совет. Ты только что слышал, какие трудности на нас обрушились, и мы не знаем, что нам делать. Как нам лучше поступить? Ты ведь человек опытный.
