Если голова была слишком большой по сравнению с туловищем, то рот был слишком большим для такой головы. Щелкнув челюстями, напоминавшими ковш экскаватора, создание показало острые кривые зубы, выглядевшие куда более грозными, чем коллекция ножей Джека-потрошителя.
Бобби дал мне возможность передумать.
— Говоришь, горюет?
— Я остаюсь при своем мнении.
— Мужик, у тебя чересчур нежное сердце.
— Отстань.
— Двигается слишком быстро, здоровенные… Наверняка питается не только фруктами, овощами и цельным зерном.
Я выключил фонарь. Хотя луч был направлен в другую сторону, меня уже тошнило от света. Я мало что видел, но и увиденного было более чем достаточно.
Никто из нас не собирался продолжать охоту на Большую Голову. Серферы не соревнуются с акулами; когда мы видим плавники, то вылезаем из воды. Поймать такую быструю и сильную тварь было нечего и думать; мы не смогли бы догнать ее ни пешком, ни на джипе. Но даже если бы удалось загнать тварь в угол, мы не были готовы убить ее или взять в плен.
— Допустим, что эта скотина не привиделась нам с пьяных глаз… — задумчиво сказал Бобби, садясь за руль.
— Допустим.
— Тогда что это было?
Я сел на место, уперся ногами в сумку-холодильник и ответил:
— Он может быть потомком обезьян, сбежавших из лаборатории. Мутации в новом поколении бывают более сильными и странными.
— Мы уже встречали таких потомков. Ты сам видел сегодня ночью целый отряд, верно?
— Ага.
— Они выглядели как нормальные обезьяны.
— Ага.
— Но эта была жутко ненормальная.
Я уже знал, кем был Большая Голова и откуда он взялся, но не был готов рассказать об этом Бобби. Поэтому я промолвил:
— Вот улица, на которой они поймали меня в бунгало.
Видя, что все улицы здесь похожи друг на друга как близнецы, Бобби спросил:
— Ты можешь их различать?
— Почти всегда.
— Значит, ты провел здесь чертову уйму времени, брат.
— Для телесенсации маловато.
— Тогда развесил бы здесь таблички, что ли.
— Слишком скучное занятие.
Когда Бобби выехал с газона на тротуар, а с него на мостовую, я вынул из кобуры 9-миллиметровый «глок» и велел свернуть направо.
Мы миновали два квартала, и я сказал:
— Стоп. Это здесь. Именно тут они крутили крышку люка.
— Если они овладеют миром, то сделают этот вид спорта олимпийским.
— По крайней мере, это интереснее, чем синхронное плавание.
Когда я вылез из джипа, Бобби спросил:
— Куда ты?
— Езжай вперед и припаркуйся так, чтобы одно колесо стояло на люке. Не думаю, что они еще там. Они ушли. Но береженого бог бережет. Не хочу, чтобы они набросились на нас, когда мы войдем внутрь.
— Внутрь чего?
Я шел перед машиной и командовал, пока правая передняя шина не оказалась точно на крышке.
Бобби выключил двигатель, взял ружье и вышел из джипа.
Слабый ветерок немного усилился, и стоявшее на западе облако переместилось к востоку, открыв луну, но закрыв звезды.
— Внутрь чего? — повторил Бобби.
Я указал на бунгало, где сидел в чулане, прячась от обезьян.
— Хочу взглянуть, что там гниет на кухне.
— Очень хочешь?
— Ужасно, — сказал я, направляясь к бунгало.
— Извращенец, — проворчал он, идя следом.
— Отряд был зачарован.
— Значит, мы должны спуститься до уровня обезьян?
— Это может оказаться важным.
— Мой желудок полон кибби и пива, — предупредил Бобби.
— И что из этого?
— Просто дружески предупреждаю, брат. В таком состоянии я очень чувствителен.
