Мы поднялись по железным ступеням наверх и еще выше – на мостик, где два дня назад я предложил ей убить Урода. Сейчас резервуары были пусты и вымыты от крови. Я остановился и подумал, что здесь воняет все так же – отец был прав: эту вонь нельзя забыть, нельзя перепутать. Так может пахнуть только смерть.
Я мельком глянул на Алену. Она задумчиво стояла у перил, и, как и в прошлый раз, я мог видеть только ее профиль. И сразу подметил, что она не попросила респиратор. Поэтому осторожно зашел к ней за спину.
«Бык-провокатор, - подумалось мне. – Какой же я дурак…какое же тупое стадо…»
- Ты знаешь, - сказала Алена, - ведь он действительно был в моей комнате. Мясник.
Она обернулась ко мне, и я увидел, какие стеклянные у нее глаза, насколько бледные щеки.
- Он дал мне право выбора.
- Выбора? – повторил я, в ужасе глядя на Алену.
- Быть с ним или быть без него – лежать в земле и гнить…
- Быть с ним… где?
- В его мире. Я не знаю, где это, я должна еще многое сделать, чтобы попасть туда. Я должна помогать ему, как помогает сейчас твоя сестра… И ты… ты можешь пойти с нами…
- Моя сестра умерла, - ответил я.
- Мы так легко смиряемся, - сказала Алена и сделала шаг мне навстречу. – Ты виноват, что мне пришлось выбирать. Он дал тебе возможность спасти меня, но ты ее упустил. Ты останешься один, после того как найдут мой труп. Тебя посадят в тюрьму – и ты начнешь всем рассказывать о страшном Уроде, который живет под кроватью. А дальше будет психушка, где из тебя сделают овощ. И тогда я приду к тебе и напомню, что у тебя был выбор.
- Но если вы не умираете, чьи тела находят родители? Почему опознают родных детей?
- Еще многое предстоит сделать, чтобы стать частью его мира. Вытерпеть много боли… умереть… и вернуться… Только дети способны на это, только дети настолько сильны. Я предлагаю тебе выбор – сдохнуть здесь и стать кормом для червей или позволить ему отметить тебя.
Она приподняла подбородок, и я увидел на шее выскобленный ножом знак – какой-то древний иероглиф, похожий на расправившего щупальца кальмара:
– Этот знак очистит тебя, и ты сможешь переродиться.
- Так же, как очистил мою сестру? – я сделал шаг назад и посмотрел через плечо вниз. Под мостиком кто-то стоял – огромная черная тень в резиновом плаще.
- К чему все это? – спросила она. – Тебе не уйти отсюда живым.
Алена сделала еще шаг – ей достаточно было вытянуть руку, чтобы схватить меня.
- Он освобождает нас…
- От чего? – вымолвил я, стараясь говорить как можно спокойней.
- От оков. Больше не нужно бояться… Представь, скольких детей он освободит от рабства?! Скольких спасет от насильников-отцов, от безразличных мамашек, от издевательств в детских домах… Разве ты не хочешь, чтобы все взрослые страдали? Чтобы их жизнь превратилась в ад? Мы вернемся. И они поймут…
Я мотнул головой.
- Нет. Он обманул вас! – я вспомнил своих родителей. И не смог поверить, что сестра отказалась от них: ведь они ее так любили.
Алена дернулась, пытаясь схватить меня, но я увернулся и с силой толкнул ее в спину. Она налетела на перила и, перекувыркнувшись, свалилась вниз, звонко ударившись о дно оцинкованного резервуара. Я перегнулся через поручни и увидел Мясника - его огромная тень склонилась над переломанным телом Алены.
- Тварь! – крикнул я ему. – Ты обманываешь их!
Он поднял голову и посмотрел на меня из-под капюшона – я увидел белую кожу лица и темные дыры глаз. А потом услышал голос за спиной.
- Что ты делаешь, Бэйсик?
Это была моя сестра. Я развернулся к ней, вцепившись в перила. Она стояла в нескольких метрах – ожившая фарфоровая кукла в белом платье. На похоронах не открывали гроба, но я знал, что ее хоронили именно в таком платьишке.
Я смотрел на нее и не мог вымолвить ни слова. Чувствовал только, как подгибаются колени.
- Скоро случится великое воскрешение – и мы вернемся домой, - улыбнулась она и протянула мне тоненькую ручку. – Идем же…
Ее лицо – подделка, слепок, снятый с трупа. Вот о чем я подумал, когда она заговорила. То, что стояло напротив меня, не было моей сестрой. Чужие глаза двигались в глубине глазниц, а во рту шевелился толстый бычий язык.
