Контроль указывал на полную безопасность, и капитан уже ехал вдоль сквера, в конце которого, примерно за тридцать ярдов, он притормозит, чтобы двигаться медленно, две-три секунды всего…
Две-три секунды, и хлопнула левая задняя дверка.
— Здравствуйте, сэр.
Автомобиль резко прибавил.
— Здравствуйте, лейтенант.
Дункан, взглянув в зеркальце, увидел смуглое лицо и белозубую улыбку.
Ему нравился этот парень и профессионально, и по-человечески — вырос в Центральной Америке, в бедноватой среде, откуда как раз часто и идут в подручные к криминальным боссам, а этот пошел в полицию на самый опасный рубеж борьбы.
— Сэр, я вызвал вас по странному вопросу, не проверенному еще мной вполне.
— Лейтенант, в нашей ситуации вы определяете, что важно, а что нет. Пожалуйста, никогда не церемоньтесь.
Почему-то боль коснулась сердца, просто от мысли, что в их работе неизбежны потери хороших людей.
— И соблюдайте максимальную осторожность, нам не нужны успехи ценой вашей жизни.
Сзади раздался смех с благодарными нотками.
— Вы заботливый, сэр. Домашние вами довольны, да?
— Устаете среди подонков?
Дункан не ответил на вопрос о близких, родителей уже нет.
— Как сказать, сэр…
Про супружеские годы нечего вспомнить, дочь уже взрослая.
— Я, сэр, вырос в поселке на побережье, сколько помню себя — песок и море, — сейчас, взглянув в зеркальце, капитан увидел задумчивое, с оттенком грусти лицо. — Это философия, сэр, песок и море. Море — невероятное целое, и всегда ведущее в другое — тоже в огромное. И песок. Из частиц. Их даже нельзя по отдельности рассмотреть. Стряхиваешь с ладоней и топчешь ногами. Когда человек постигает огромное, ему страшно остаться песчинкой, сэр.
Дункан вдруг снова почувствовал холодное касание к сердцу.
— Вы вполне контролируете ситуацию?
— Думаю, да. Но вот о ней самой, сэр… разболтался на посторонние темы, простите.
— Не за что, лейтенант. Мне приятно с вами общаться.
— Спасибо.
Агент замолчал.
Затем произнес в виде маленького предисловия:
— Вот какая история, сэр, странная, но уж какая есть.
— И ради бога.
— Ну да. Значит, из окружения босса просочилась информация о появлении некоего типа, который заправлял тут лет восемь-девять назад. «Джино», вы такое имя не слышали?
— Нет, я вообще не интересовался криминальной историей города.
— Наверное, теперь придется, сэр. Джино. А среди родственников его не кто иной…
Капитан даже вздрогнул, потому что прозвучало имя одного из лидеров колумбийских наркодельцов, и именно с тех плантаций к ним сюда шел товар. Последняя экспертиза закупок, переданных вчера Лизой, еще раз подтвердила идентичность сырья.
— Так вот, Джино обеспечивает поставки, которые позволяют сильно сбрасывать цены.
— Он что, отмотал срок, этот Джино? Откуда он взялся?
— Тут и странность, сэр. Он как бы исчез, а вот теперь появился.
— Как давно появился?
— Что-то с полгода. И даже болтают всякое… чуть ли он не воскрес с того света.
— Хотят что-нибудь прикрыть этой легендой?
— Весьма вероятно. Однако главное — у них действительно сейчас очень много товара.
«Много товара» означало, что колумбийский поток, проходивший транзитом через Майами, вырос — крайне неприятная информация, надо связаться, пусть ищут у себя «большую дыру».
Похороны Ванлейна назначили сегодня на час дня, и по тем же причинам служебного такта невежливо было на них не присутствовать.
В управление капитан вернулся, когда стрелки не дошли до двенадцати — оставалось еще время на ланч.
Заведение для этого, всего в пятидесяти шагах, хотя и имело свое название, но в городском обиходе значилось исключительно «Полицейским кафе», поскольку там колготилось все управление. И вечером отдыхал полицейский люд: кто-то просто забегал после смены, а некоторые, наоборот, усаживались надолго, иногда с женами или друзьями, нередко тут отмечались и семейные торжества.
К концу ланча капитан обогнал в еде инспектора, получив тем самым время выкурить сигарету, зажигалку он, как водится, оставил дома — это входило в «программу сдерживания», пришлось прикуривать от зажигалки официанта.
Инспектор, подбиравший подливу кусочком хлеба, иронично поднял глаза:
