- Ага! - ответил я, подкивнув.
Дверь в кабинет захлопнулась. Я остался один. "Остап Моисеевич..." прозвучало у меня в голове... Из разговора по телефону я, конечно же, ничего не понял, но... "Остап Моисеевич" снова прозвучало у меня в голове... "Это он... Вчерашний... К Богу! - мелькнуло у меня в голове. Прочь, прочь лукавые!"
Я быстро достал из сейфа крохотную библию в нежно-мягком зеленом переплете из полиэтилена, сел за рабочий стол и разлистнул этот священный памятник человечества наугад, где придется. Я загадал, что меня ожидает, и начал читать вслух:
"И пришел Ангел Господень из Галгала в Бохим, и сказал: Я вывел вас из Египта и ввел вас в землю, о которой клялся отцам вашим - дать вам, и сказал Я: "Не нарушу завета Моего с Вами во век.
И Вы не вступайте в союз с жителями земли сей; жертвенники их разрушьте". Но вы не послушали гласа Моего. Что вы это сделали?
И потому говорю Я: не изгоню их от вас, и будут они вам петлею, и боги их будут для вас сетью.
Когда Ангел Господень сказал слова сии всем сынам Израилевым, то народ поднял громкий вопль и заплакал.
От сего и называют то..."
В дверь неожиданно резко постучали... Я замер... Постучали еще раз, внушительнее.
- Да! - выкрикнул я. - Войдите, - и испуганно притаился за столом, сидя. Дверь уверенно раскрылась нараспашку! В кабинет вошла, вот я совсем не ожидал, Катя! И я успокоился.
Кате было всего четырнадцать лет, живет напротив кинотеатра, известна своим легким поведением. Частенько я замечал, как три-четыре подростка затаскивали ее по вечерам в одну из беседок кинотеатра за плетень из дикого винограда.
Катя очень красивая: курносая, круглолицая, с голубыми глазами, через плечо толстая белая коса крепко заплетена.
Эта девочка мне нравилась своим прямым и игривым нравом.
- Можно? - спросила она.
- Ты же уже вошла, - и видишь, что я не против. Значит, проходи! сказал я.
- И правда! - воскликнула театрально Катя.
- Ты по делу? - спросил я.
- Нет, - сказала она, - просто поболтать!.. Мне можно раздеться?
- Конечно... Вон, пальто на вешалку повесь.
- Да вижу я, куда вешать...
- А что тогда спрашиваешь?!!
- Проверить: злой ты или нет, Сергей Александрович.
- Как видишь, добрый!
- Это еще надо подтвердить! - сказала Катя.
- Если надо, подтвердим! - отпарировал я.
Катя сняла пальто. Я не встал ей помочь, потому как сомневался, что подобные манеры с моей стороны окажутся в ее стиле.
Она еще никогда не заходила ко мне в гости. Изредка мы переговаривались в малом фойе или на улице, да и то больше по части порядка. А сегодняшнее посещение меня удивило. Словно выявилось подземное течение и потекло серебристым ручейком снаружи...
Теперь, раздевшись, Катя выглядела совсем привлекательно! Ее отец работал директором бетонного завода, и одевалась она внушительно! На Кате уютно и красиво сидели короткая джинсовая юбка, индийская, с золотыми переливами на черном фоне, кофточка.
Катя растегнула кофточку, и под ней обнаружилась приталенная коттоновая рубашка. На правой руке у девочки сиял золотой перстень с граненым рубином. Катя, проходя от вешалки, не останавливаясь, по пути захватила стул и села на него слева от меня, облокотившись на стол.
Мы смотрели друг на друга.
- Ну, что? - спросила она.
- Ничего! - ответил я, будто вовлекаясь в игру.
- Что у тебя новенького, Сергей Александрович?
- Да вот же, ты пришла! - сказал я и протянул руку, провел указательным пальцем Кате по носу, едва прикоснувшись к нему.
- А дальше что? - спросила она.
Настроение у меня поднималось, я отодвинул библию в сторону.
- А ты хотела бы что-то еще? - спросил я, не отводя глаз от Кати.
- Ну, ты же сам хочешь, я вижу! - сказала девочка, нагловато улыбаясь мне в лицо.
- Да... Нюх у тебя собачий! - сказал я. - Хочу!
- Так в чем же дело, давай, - предложила Катя.
С минуту я молчал и сидел неподвижно. Во мне шла борьба!
Снова меня щекотало и подталкивало на решительность соблазнительное чувство свободы прикосновений! Но ей же четырнадцать лет! "Решайся или не решайся!" - диктовал я себе. - "Раз уж ты впустил птичку, то... ты уже решился! И все остальное будет лишь отговорками!"
