- Да ладно, нельзя быть таким правильным, - поймал эти мои мысли он. И, кстати, что ты имел в виду, здороваясь?
Я не имел в виду ничего. Просто поздоровался. Единственно, чего я не учел, что это приветствие было таким же обычным, как "добрый день" в нашем городе, но никак не в Москве.
- Да нет ничего, - ответил я, - Просто поздоровался.
- Какими судьбами опять в Москве? - спросил он, сразу поняв меня, и считая вопрос исчерпанным.
- Скажи честно, - сразу перешел к делу я, - ты меня помнишь?
- Как же! Ты отмечал здесь недели две-три назад свою защиту.
Как, интересно, моего двойника, с совершенно иной судьбой, Провидение забросило в то же самое кафе, что и меня!
- Может быть, ты сочтешь меня сумасшедшим, но это был не я.
- Значит, ты понял, что я имел в виду, когда говорил о многомерных мирах. Ты же физик.
Ситуация постепенно прояснялась.
- Кто ты? - не удержался от такого вопроса я.
- Такой же скиталец, как и ты. Но только немного старше. Я сразу понял, что ты - один из нас, поэтому и включился в ваш разговор.
- Интересно, по каким критериям?
- У нас взгляд особенный. Можешь посмотреть в зеркало, и найдешь что-то общее со мной.
- Но как же так получилось, что и в моем мире со мной разговаривал ты же?
- Так всегда получается. Тот, кто втянул меня сюда, тоже разговаривал со мной во всех мирах сразу. Это трудно представить, но, поверь, так оно и есть.
- Что же теперь будет?
- Ты будешь долго скитаться по мирам, меняясь местами с твоими же двойниками, и если останешься жив, то рано или поздно найдешь такое вот пристанище. И тогда, когда-нибудь к тебе тоже подойдет такой же скиталец. И ты тоже сразу его узнаешь.
- Но зачем?
- Зачем? Разве мы знаем, зачем распускаются розы и поют птицы.
- Знаем. Цветы распускаются, чтобы затем обратиться ягодами. Птицы же поют...
- Не надо, - оборвал меня он, - Это понятно. Вот только не понятно, зачем все это вертится. Мы рождаемся, идем по жизни, к чему-то стремимся, чего-то добиваемся, от чего-то убегаем. И все это, чтобы обратиться в прах.
- Да. Бедный Йорик!
- Ты прав. И Шекспир тоже. Но если вернуться к нашим баранам, а точнее к нам с тобой, то, вероятно, мы нужны этому миру как трансцендентные носители информации, передающие ее от одного мира к другому.
- Неприличными словами попрошу не выражаться, - вставил свое слово я, но он проигнорировал мою шутку.
- Мы те счастливцы, кто может проверять сослагательное наклонение.
- Ну и как оно, проверяется?
- Увидишь. Точнее уже видишь.
Таким образом, опустился занавес еще одного отделения моей новой жизни.
***
Восстание
Воздушный вихрь закружил меня, и, не затягивая отчета, я дернул за кольцо.
Парашют открылся, несколько раз дернув меня в воздухе, и, наконец, я повис на стропах.
В окружающем меня поле я никак не мог найти цель. Черт побери, с моим опытом парашютиста это было не удивительно. Но какое-то внутреннее чутье подсказывало мне, что дело здесь в другом. Но как бы то ни было, надо было приземляться и искать людей, с которыми, впрочем, проблем не ожидалось, потому что прямо на меня скакал кавалерийский отряд. "Да, - подумал, я, в свой первый прыжок я приземлился на стадо баранов. Теперь - кавалеристы. Хорошо еще, что не огород с колышками". Я всегда умел делать оптимистические выводы. Землетрясение - хорошо, что не цунами. Цунами хорошо, что не вулкан.
Окружившие меня кавалеристы были одеты в сизую камуфляжку. Впереди ехал большой человек с большими мадьярскими усами.
- Андрей! - воскликнул он, спешиваясь.
Видимо он хорошо знал моего двойника из этого мира.
Мы обменялись рукопожатиями.
- Какими судьбами у нас? И, черт возьми, на редкость вовремя. У тебя талант такой, что ли? А, честно сказать, я думал, что ты погиб.
Я оценил ситуацию. Веселый Роджер на красных повязках красноречиво свидетельствовал, что я уже был не в Советском Союзе.
- Со мной что-то случилось. Я почти ничего не помню.
- И меня?
- Я сожалею.
- Тирасполь?! Потом Сараево?! Вуковар?!
- Мы вместе воевали?
- Да ты совсем обалдел! - Последнюю фразу мне пришлось литературизировать. - Да это же я, Александр!
