- А что я, интересно, буду там делать? - я еще толком не знал, что это за компания, но догадывался, что это как-то связано с издательством.
- По крайней мере, на русском направлении ты справишься с любым вопросом.
Я был рад, что обо мне так думали. Да, быть офицером СС было еще почетно, но уже не престижно. И останься я в этом мире надолго, я наверняка бы основательно подумал об ее предложении. Но первым делом тогда бы следовало налечь на немецкий...
***
С работой и отпуском все прошло на редкость удачно. Так что, кажется, никто ничего не заподозрил. Ну а некоторая странность - так что еще можно было ожидать от человека, перенесшего травму головы!
Хорошо, что со мной был любящий человек.
Не могу точно сказать, возникли ли у меня к ней чувства , но с ней было на редкость легко и хорошо.
И вообще с каждой минутой пребывания в этом мире он мне нравился все больше. Пожалуй, и его я бы предпочел своему собственному. Однако один червь все же непрерывно грыз мое сердце. Как русский душой, я не мог смириться с нашим поражением. Я даже рискнул поговорить об этом с Алисой.
- Знаешь такое стихотворение Лермонтова.
Оно называется "Баллада"?
- Что-то не припомню.
- Слушай:
В избушке позднею порою
Славянка юная сидит.
Вдали багровою зарею
На небе зарево горит.
И люльку детскую качая
Поет славянка молодая:
"Не плачь, не плачь. Иль сердцем чуешь,
Дитя, ты близкую беду.
О, больно рано ты тоскуешь.
Я от тебя не отойду.
Скорее мужа я утрачу.
Не плачь, дитя, и я заплачу.
Отец твой стал за честь и Бога
В ряду бойцов против татар.
Кровавый след - его дорога,
Его булат блестит, как жар.
Вон видишь, зарево краснеет.
То битва семя Смерти сеет.
Как рада я, что ты не в силах
Понять опасности своей.
Не плачут дети на могилах
Им чужд и стыд, и страх цепей.
Их жребий зависти достоин.
Вдруг стук, и в двери входит воин.
Брада в крови, избиты латы.
"Свершилось!" - восклицает он,
"Свершилось. Торжествуй, проклятый!
Наш милый край порабощен.
Татар мечи не удержали.
Орда взяла, и наши пали."
И он упал и умирает
Кровавой смертию бойца.
Жена ребенка поднимает
Над бледной головой отца.
"Смотри, как умирают люди,
И мстить учись у женской груди".
- Не нравишься ты мне в последнее время, - сказала она, прерывая долгое нервное молчание - Это вообще или в частности? - Конкретизировал я.
- Конечно в частности, - ответила Алиса, целую меня в щеку. - Но с твоими мыслями у тебя могут быть неприятности. Конечно наш новый фюрер это не Адольф Гитлер, но все же не стоит будить лихо.
- Я согласен. Но пока я говорю это только тебе, своей жене.
Она улыбнулась.
- А я вот с тобой не согласна. В конце концов, мы победители, и какое нам дело до этих славян. Я - немка, ты - тоже ариец.
- Ты забываешь про наших с тобой матерей. Они обе славянки.
- Оставим этот разговор, - подытожила она, - а то - рассоримся!
Да, за время пребывания в этом мире сей разговор был первой большой глупостью. Однако я все же надеялся, что не фатальной. И, кроме того, в силу последних событий, я был уверен, что долго здесь не продержусь. О своем же сменщике из другого мира я, извиняюсь, не подумал.
***
Второй раз к этому разговору мы чуть было не вернулись уже в Москве, где пребывали проездом в мой родной город. Когда электричка везла нас от аэродрома в город, мы проезжали мимо нового православного кладбища, и какой-то мужик вспомнил слова Некрасова о выносливости русского народа, который "вынес и эту дорогу железную, вынесет все, что Господь ни пошлет". На этот раз вскипел я, но вовремя взял себя в руки.
- Не стоит вести крамольные разговоры в присутствии офицера СС, ответил ему я. - Сегодня я добрый, со мной жена-красавица, но все же не стоит...
В голове же звучало:
"А, может, она начинается со стука вагонных колес, И с клятвы, которую в юности ты ей в своем сердце принес."
Никогда не думал, что могу оказаться оккупантом в родной стране. Все мое естество противилось этому. Ведь как бы то ни было, и какая бы национальность не стояла в моем паспорте, я чувствовал, что это плохо находиться среди врагов великого народа, давшего мне все. Даже если этот самый народ "создал песню, подобную стону, и духовно навеки почил".
