— Это в связи с тем скелетом, что нашли в Лансдауне? Да, я хорошо помню тот бой и могу вас заверить, что ничего подозрительного не заметила. Я была слишком занята своими увечьями.
— Настоящими?
— Царапины, ссадины — ничего серьезного, — отмахнулась она.
— Значит, вы не заметили, что кто-то подозрительно ведет себя в бою?
— Я бы запомнила такое. Если хотите знать мое мнение, «Запечатанный узел» не имеет к этому скелету никакого отношения.
«Если это правда, — подумал Даймонд, — сейчас мы с Ингеборг даром тратим время». Вскоре после этого разговора он ушел из ангара и направился домой.
На следующий день рано утром позвонил констебль Пол Гилберт:
— Шеф, я только что побеседовал с некой миссис Джарви. Она ходит в церковь Святого Иоанна на Саут-Парейд. В 1993 году Надя две недели гостила у нее.
Даймонд отреагировал мгновенно:
— Адрес!
Машина Гилберта стояла возле коттеджа, почти сплошь увитого клематисом. Молодой констебль сам вышел встречать Даймонда.
— Предупреждаю сразу, шеф: она немолода, а если уж говорить начистоту, очень стара и вдобавок туговата на ухо. О том, что стало с Надей, я ей не рассказывал.
Гилберт повел босса в комнату, служившую и гостиной, и спальней. Старушка в розовой кофточке и синих спортивных брюках сидела в кресле-качалке и гладила белую кошку, свернувшуюся у нее на коленях. Две четырехцветные кошки пристроились на подоконнике, а сонному персидскому коту досталось в безраздельное пользование стеганое пуховое одеяло.
Пол Гилберт не преувеличивал: миссис Джарви и вправду была очень стара. Констебль представил ей Даймонда, единственной реакцией стала попытка настроить слуховой аппарат.
— Он хочет спросить вас про Надю! — прокричал Гилберт.
Миссис Джарви строго посмотрела на него:
— Не надо так кричать.
— Надя! — снова крикнул Гилберт. — Девушка с Украины!
— Вы опять про Надю? Я же о ней уже все рассказала.
— Вы говорили, она гостила у вас в 1993 году, правильно?
— Я предложила ей свободную комнату, — объяснила миссис Джарви. — Она пробыла со мной недолго. Хорошо говорила по-английски.
— Как вы запомнили, что это был именно 1993 год? — спросил Даймонд.
— В воскресенье накануне ее приезда мне исполнилось восемьдесят. Помню, я угостила ее тортом.
— В каком же году вы родились? — спросил Даймонд на всякий случай.
— Мне девяносто шесть, — вздохнула миссис Джарви. — Если доживу до ста, меня поздравит телеграммой сама королева.
— Да, а год вашего рождения?..
— Шеф, — прервал его Гилберт, показывая на вышивку в рамке над кроватью. Вышитая надпись гласила: Да будет благословен сей дом. Джулия Мэри Джарви, род. 23 июля 1913 года.
— Так вы расскажете нам про Надю? — спросил Даймонд.
— Что? Я почти не выхожу из дома, и кошки тоже. Они терпеть не могут сырость.
Гилберт наклонился к уху старушки и повторил имя Нади.
— Она была беженкой. Я приняла ее из христианского милосердия.
Даймонд попросил Гилберта:
— Выясните, не рассказывала ли Надя что-нибудь о себе.
Вопрос был непростым для человека, которому удается расслышать одно слово из пяти, да и то с трудом, но на этот раз старания Гилберта докричаться до собеседницы увенчались успехом.
— До приезда сюда она работала в Лондоне, но ей там не нравилось.
— Она рассказывала о том, как жила на Украине?
Старушка закрыла глаза и погладила кошку.
— Тяжело было слушать. Она выросла в детском доме, а когда ей исполнилось шестнадцать, какой-то человек увез ее.
Это подтверждало слова Вики. Все сомнения в том, что речь идет об одной и той же Наде, можно было с облегчением отбросить.
— В Лондоне ей пришлось работать на этого человека. Что за работа, она не говорила, но я и сама догадалась.
— Но и в Бате она не задержалась?
— Не задержалась, — кивнула миссис Джарвис. — Порой я думаю: не кошки ли ее отпугнули?
— Пока она жила у вас, она не говорила, есть ли у нее другие знакомые в Бате?
— Нет.
— И никого не приводила в этот дом?
— Вы имеете в виду мужчин? — Миссис Джарви покачала головой. — Она не доставляла мне никаких хлопот. Никогда не возвращалась поздно вечером, никогда не опаздывала — если не считать того дня, когда пропала.
— Какой это был день?
