— Охотно верю, — сказал Гледхилл.
— Я сидел с Вики в кабинете и пересчитывал деньги, когда в дверь позвонили. У нас на двери домофон и камера наблюдения. Этот посетитель сразу показался мне подозрительным. Он спросил мою жену, назвав ее по имени. Но она, посмотрев на экран, не узнала его. Я перешел в соседнюю комнату.
— И поручили жене принять посетителя?
— У нее большой опыт. Он начал расспрашивать Вики о том, что было двадцать лет назад. О какой-то пропавшей девушке. Моя жена пыталась ему помочь, но мне показалось, что мы с ней попали в переделку. В прошлом часто кроются неприятности.
— И вы все это слушали?
— Из соседней комнаты. Затем посетитель объяснил, что пропавшую девушку убили.
— А вы об этом ничего не знали? — уточнил Даймонд.
— Я слышал, что в то время погибло несколько человек, но никто не знает наверняка, кто их убил, хотя кое-кто из тогдашних дельцов сейчас — важные шишки. Вики по глупости разболтала все это совершенно незнакомому человеку. Я так перепугался, что выхватил оружие и вошел в комнату.
— И направили оружие на того человека?
— Я же не поболтать с ним вышел. Он и без того узнал много лишнего. Едва взглянув на меня, он бросился бежать.
— А вы погнались за ним?
— Хотел его припугнуть. Он перемахнул через садовую ограду. Ограда высокая, я с трудом подтянулся, его нигде не заметил, но чувствовал: он где-то там, в соседском саду. Там сорняки вымахали в человеческий рост. Я сел сверху на ограду и стал ждать, когда он себя выдаст. Вдруг вижу: трава зашевелилась, а он идет прямо к пустому дому. Я пустил пулю над его головой. А он вдруг остановился и повернулся ко мне. У меня не выдержали нервы, и я выстрелил во второй раз. Только когда он упал, я понял, что попал в него. Я подошел посмотреть и понял, что ему здорово досталось. Пока я соображал, что делать, через ограду перепрыгнули полицейские, я запаниковал и бросился бежать.
— Хотите сказать, вы не собирались стрелять в него? И думаете, мы в это поверим? Вы хладнокровно дождались, когда инспектор Холлиуэлл выдаст себя, а потом выстрелили в него дважды.
— Неправда. Требую адвоката.
— Да, он вам понадобится. И молитва не помешает.
Утром Даймонд узнал, что Кита перевели из отделения интенсивной терапии. Его разрешили навестить. Обрадованный Даймонд помчался в больницу на такси.
В коридоре он издалека заметил, что ему навстречу идет Шейла Холлиуэлл, и у него екнуло сердце. Остановившись, Даймонд виновато развел руками.
Шейла подставила ему щеку для поцелуя и сказала:
— Он поправится. Извините, что была резкой с вами по телефону. Он объяснил, что ни вы, ни он понятия не имели, что в вас будут стрелять.
— С ним уже можно поговорить?
— Нужно! Он все твердит, что должен вам что-то сообщить.
Пациент лежал на боку, опутанный трубками, и ждал, когда закончится капельница. Похоже, он спал и был не настолько плох, как опасался Даймонд.
— Судя по виду, ваши похороны можно отложить.
Веки Кита дрогнули и поднялись.
— Рад видеть вас, шеф, — еле слышно просипел он. — А я вот облажался…
— Ничего подобного. Вы герой.
— Меня морфием накачали. Глаза сами закрываются.
— Шейла сказала, вы хотите передать мне что-то.
— Да? — К несчастью, Кита снова начало клонить в сон. Он смежил веки.
— Я знаю, что вам удалось попасть в дом и поговорить с Вики.
Кит ненадолго приоткрыл глаза.
— Она знает, шеф. Вики знает. Вам надо ее увидеть. — И он отключился.
Предстоял нелегкий разговор, тем более что муж Вики оказался за решеткой, а дом номер шестнадцать по Марчент-стрит стал местом преступления. Вики лишилась и близкого человека, и средств к существованию. Будет неудивительно, если она не захочет отвечать на вопросы.
В бар «Крым» Даймонд заглянул сразу после открытия и спросил Андрия, надеясь от него узнать, где живет Вики.
Андрия в баре не оказалось.
— Ничего не понимаю, — призналась барменша. — Обычно не успеешь открыться, а он тут как тут.
Даймонд догадывался, в чем дело.
— Наверное, никак не может проспаться.
Оставалась единственная ниточка — Олена.
Он заглянул в церковь. Олена убирала свечные огарки.
— Про Викторию я вам ничего не скажу, — заявила она и тут же добавила, противореча самой себе: — Она расстроена. Убита горем.
