— Думаете, она не стала менять фамилию? — спросила Ингеборг. — Если бы мне пришлось прятаться от бандитов, я бы сменила.
— Все не так просто. Если она хотела получать пособие — а в нем она наверняка нуждалась, — ей нужно было предъявить удостоверение личности. Фальшивый паспорт — дорогое удовольствие, и на его изготовление требуется время.
— Могу себе представить.
— Как у вас дела? Бристольские ребята ведут себя прилично?
— Пытаются восстановить события последних дней жизни Руперта в Лансдауне.
— А как там наш «Запечатанный узел»? Удалось внедриться?
— Пока не знаю, шеф. Сейчас я прохожу подготовку к роли солдата-пехотинца. Учусь правильно держать пику.
— Где вы собираетесь? Так и подмывает подкрасться и подсмотреть.
— Не скажу.
— Кстати, — небрежно продолжал он, — Джорджина на месте?
— Явилась ни свет ни заря, вся на нервах из-за Кита. Она с ума сойдет от радости, когда услышит, что он понемногу выкарабкивается. Сейчас поговорю с вами и пойду ей сообщу.
— Лучше не надо. Пусть еще помучается в неизвестности.
Даймонд возобновил неспешную поездку и наконец свернул на трассу А46, ведущую на юг, к Бату. Он миновал Дирхэм-парк и сделал крюк, свернув направо, на дорогу через Лансдаун. Произошло сразу столько событий, что Даймонду захотелось еще раз взглянуть на место, с которого началась вся эта загадочная история.
По крутому северному склону он въехал на вершину Лансдаунского холма и вышел из машины возле памятника сэру Гренвиллу.
Здесь, на возвышенности, дул пронизывающий ветер. Даймонд окинул взглядом обширное известняковое плато. Вот знаменитое поле, где некогда сошлись две могучие армии и где спустя несколько веков десять тысяч человек собрались посмотреть на первую масштабную реконструкцию битвы. По другую сторону холма начинался лес — на том склоне нашли скелет. Вдали маячила башня Бекфорда с кладбищем, на котором был убит Руперт Хоуп.
Поеживаясь от холода, Питер Даймонд изучал открывавшуюся перед ним панораму — от места сражения до башни. В незапамятные времена, в юрскую эпоху, на этом месте плескалось теплое неглубокое море, на дне которого со временем образовались залежи известняка — источника процветания Бата. Древний холм представлялся Даймонду безмолвным свидетелем, которого невозможно допросить. Он надеялся, что пребывание здесь вдохновит его и завершится внезапным, кристально-ясным озарением. Но не дождался.
Дверь кабинета была приоткрыта, Джорджина стояла возле письменного стола, скрестив руки на груди. Над ее плечом висел портрет королевы.
— Как вышло, черт возьми, что Холлиуэлла ранили среди бела дня?
Даймонд изложил свою версию событий.
— И никто не знал, что у этого дома дурная репутация?
— Его адрес дала нам набожная женщина из церкви. Даже если бы мы знали, что у этого дома… э-э… дурная репутация, кто же мог предположить, что в Кита будут стрелять!
— Как он сейчас? Вы его видели?
— Его состояние уже не критическое.
— Это я знаю — звонила в больницу. Врачи считают, что к работе он сможет вернуться лишь через несколько недель.
— Как я и думал. Хорошо, что нам есть кем его заменить.
Джорджина вцепилась в приманку.
— Неужели? Кем же вы его замените?
— Возьму его обязанности на себя.
— Думаю, не стоит, Питер. Мы же договорились: на вас общее руководство. Вам не следовало ездить в Лондон. Ваше место здесь, в главном штабе.
— Поездку организовал мой осведомитель. Я был обязан присутствовать.
— Вы с самого начала рвались вести оба дела сразу. И вот теперь дождались.
— Кому-то все равно придется, мэм.
— А как насчет Джона Лимена?
— У него и без этого забот хватает.
— На все-то у вас есть ответ!
Даймонд кивнул. Ничего, пускай последнее слово останется за Джорджиной. Все равно разговор завершился даже удачнее, чем он предполагал.
Внизу его подчиненные ликовали: у безымянного скелета появился реальный шанс быть опознанным. Ингеборг проверяла все базы данных. Остальные по телефону выуживали информацию у различных благотворительных организаций и женских приютов.
Это деловое оживление понравилось Даймонду.
— Украинцы, как правило, люди набожные, — сказал он. — Может, она обращалась за помощью в местную церковь.
