А четверо сталинистов смотрят на неё в оцепенении и оторвать взгляда не могут.
Женщина погладила мужичка по голове, посмотрела на палачей и улыбнулась. Как будто детей застала за невинной шалостью. И поманила за собой.
И видит наш мужичок: идут четыре суровых дядьки за женщиной в саване, как гамельнские крысы за Дудочником. Выходят из свинарника и исчезают вдали…
Что и говорить: исчезновение было громкое! Журналисты выдвинули около пятнадцати самобытных гипотез, а ряд должностных лиц лишились своих постов.
Через три месяца, после двадцати шести допросов и других следственных процедур, фээсбэшники отпустили мужичка восвояси, взяв подписку о невыезде. Правда, он выезжать никуда и не собирался.
Зато каждое воскресенье его стали видеть в храме за чтением акафиста Пресвятой Богородице. А свинину несостоявшийся мученик больше никогда в жизни в рот не брал. Да и вообще сделался вегетарианцем.
Свинарник разрушили японским бульдозером и на его месте приют для бездомных животных построили.
А в одном северном православном монастыре появилось четверо новых послушников. Один взял на себя подвиг плача о грехах своих. Второй – подвиг чтения неусыпаемой псалтири. Двое других, самых учёных – подвиг перевода греческих старцев на русский язык. И все они счастливы, как бывают счастливы блудные дети, вернувшиеся в отчий дом.
Осколки дьявольского зеркала
Жила-была хозяйка православного издательства. Вначале она издавала много хороших книг, была вежлива с авторами, ласкова с сотрудниками. Особенно любила одну бабушку-писательницу, у которой в семьдесят лет вдруг открылся дар написания книг в стиле «фэнтези».
А потом с издательницей приключилось несчастье – ей в сердце и в глаза попали осколки дьявольского зеркала. Помните начало «Снежной королевы»? А я вот подзабыл, так что перечитаю заново.
«…жил-был тролль, злющий-презлющий; то был сам дьявол. Раз он был в особенно хорошем расположении духа: он смастерил такое зеркало, в котором всё доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, всё же негодное и безобразное, напротив, выступало ещё ярче, казалось ещё хуже. Прелестнейшие ландшафты выглядели в нём варёным шпинатом, а лучшие из людей – уродами, или казалось, что они стоят кверху ногами, а животов у них вовсе нет! Лица искажались до того, что нельзя было и узнать их; случись же у кого на лице веснушка или родинка, она расплывалась во всё лицо.
Дьявола всё это ужасно потешало. Добрая, благочестивая человеческая мысль отражалась в зеркале невообразимой гримасой, так что тролль не мог не хохотать, радуясь своей выдумке. Все ученики тролля – у него была своя школа – рассказывали о зеркале, как о каком-то чуде.
– Теперь только, – говорили они, – можно увидеть весь мир и людей в их настоящем свете!
И вот они бегали с зеркалом повсюду; скоро не осталось ни одной страны, ни одного человека, которые бы не отразились в нём в искажённом виде.
Напоследок захотелось им добраться и до неба, чтобы посмеяться над ангелами и самим Творцом. Чем выше поднимались они, тем сильнее кривлялось и корчилось зеркало от гримас; они еле-еле удерживали его в руках. Но вот они поднялись ещё, и вдруг зеркало так перекосило, что оно вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги. Миллионы, биллионы его осколков наделали, однако, ещё больше бед, чем самое зеркало. Некоторые из них были не больше песчинки, разлетелись по белу свету, попадали, случалось, людям в глаза и так там и оставались. Человек же с таким осколком в глазу начинал видеть всё навыворот или замечать в каждой вещи одни лишь дурные стороны, – ведь каждый осколок сохранял свойство, которым отличалось самое зеркало.
Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было хуже всего: сердце превращалось в кусок льда. Были между этими осколками и большие, такие, что их можно было вставить в оконные рамы, но уж в эти окна не стоило смотреть на своих добрых друзей. Наконец, были и такие осколки, которые пошли на очки, только беда была, если люди надевали их с целью смотреть на вещи и судить о них вернее! А злой тролль хохотал до колик, так приятно щекотал его успех этой выдумки…»
