Вниз? Но куда вниз? Определенно к подземной реке. Вот откуда появилась неожиданная расселина! За столетия река пробила себе дорогу, наконец земля над нею обрушилась, и образовался Провал. И сейчас река, конечно, продолжала свою работу… Бинк наверняка утонул бы, если бы соскользнул прямо в нее. Ведь не было никакой гарантии, что течение реки не бурное или что в тоннеле есть воздух. К тому же в ней могли оказаться разные речные чудища, вроде тех злобных и прожорливых тварей, что нередко населяют темные, холодные воды.
Бинк на четвереньках пополз по склону назад. Наконец он обнаружил боковой проход, ведший наверх, и последовал по нему, не теряя ни секунды. И вскоре он увидел луч света.
Итак, он в безопасности!
В безопасности? Как бы не так — ведь дракон все еще неподалеку, никуда не ушел. И значит, Бинку не вылезти, надо сидеть и ждать, пока дракон устанет от напрасного преследования.
Бинк нашел сухое место и, присев на корточки, затих.
Какое-то время дракон еще рылся в земле, затем все звуки стихли. Наступила тишина…
Однако Бинк не позволил себе обмануться. Он знал, что драконы всегда охотятся из засады — особенно налетающие драконы. Они передвигались очень быстро, но надолго их не хватало: во всяком случае, дракон никогда не смог бы загнать, например, оленя, даже если бы у этого оленя отсутствовала магия, помогающая убегать. И тем не менее, драконы отменно приучены ждать. Так что Бинку придется сидеть тут, пока он вполне не убедится, что дракон действительно убрался.
Это было долгим и томительным ожиданием. К тому же было неуютно, холодно, кругом была грязь и темнота, и доносился запах драконова дыхания. И — полная неизвестность. Может, дракон давно ушел, издевательски выпуская свой пар, — ведь они умеют, если им нужно, быть очень тихими и незаметными. Может, он давно охотится где-то в другом месте.
Но нет! Дракону как раз и хочется, чтобы Бинк думал так, — то есть, чтобы обманывался. Потому-то Бинку нельзя даже шевельнуться — эта тварь может оказаться близко и услышать его! И так тихо сейчас именно потому, что дракон ждет и прислушивается. У драконов превосходные органы чувств. Наверно, по этой причине их так много в диких местностях; они относятся к выживающему виду. Очевидно запах Бинка источается из многочисленных пор земли, из-за чего дракон и не в состоянии определить его точное местонахождение. А раскапывать всю пещеру — для него слишком утомительно. Но любое движение Бинка немедленно может выдать его.
От неподвижности Бинк стал совсем закоченевать. А между тем, ведь в Ксанфе стояло лето. Хотя даже зимой здесь не бывало особенно холодно, так как многие растения обладали согревающей магией, были способны контролировать погоду или имели какие-нибудь другие механизмы для воспроизведения климатических удобств. Но Провал зарос незначительно, а солнечные лучи далеко не везде достигали дна, поэтому здесь скапливался холодный воздух, словно в погребе.
Некоторое время Бинк еще терпел — оставалось тепло, накопившееся, пока он пробирался сюда, то есть двигался. Но теперь-то тепло давно рассеялось, и он начал дрожать. А чтобы себя не выдать, он и дрожать не мог слишком откровенно! Со временем стали затекать ноги, и наконец ощутилось жжение в горле: это наверняка начиналась простуда. И уж, конечно, не пойдешь сейчас к деревенскому доктору за медицинскими заклинаниями.
Чтобы отвлечься, Бинк постарался думать о другом. Но вовсе не утешали воспоминания о различных унижениях горького детства; и уж совсем разочаровывало, что он имел, но не удержал хорошенькую девушку вроде Сабрины, только из-за отсутствия у него магии. Вспомнив о хорошеньких девушках, он сразу вспомнил и о Винни, и подумал, что это просто невозможно: быть человеком и остаться равнодушным к ее фантастически прекрасному лицу и фигуре! И как жаль, Что она оказалась столь ужасающе глупа. Но как бы там ни было, он все-таки уже обручен; так что думать о Винни, конечно, не стоило. Словом, его старания отвлечься оказались безрезультатными. Лучше уж страдать при полном безмыслии.
И тут Бинк заметил нечто еще более коварное. Уже какое-то время оно пребывало рядом, и Бинк попросту не видел его, отвлеченный другими заботами — ведь и бесплодные мысли притупляют внимание.
