Он очень обрадовался, увидев, что сосновый лес стал редеть и его постепенно заменяли низкорослые заросли, Бинку казалось, что он стал более бдительным, готовым к борьбе, и это было приятным ощущением.
— Интересно, — сказал он, — кто он был, этот решивший отдохнуть и не проснувшийся?
— Я знаю его, — ответила Чери. — Он из тех, кто был в Последнем Нашествии, забрел сюда, заблудился, устал, сел на землю. И — навечно.
— Но Последнее Нашествие было варварским! — воскликнул Бинк. — Они убивали всех без разбора!
— Все нашествия были варварскими, — сказала она. — Мы, кентавры, знаем — мы были тут уже перед Первым Нашествием. Мы вынуждены были сражаться с вами… до Договора. Вы не имели магии, но у вас было оружие и дьявольская хитрость. А также, конечно, численность. Многие из нас умерли.
— Мои предки были в Первом Нашествии, — проговорил Бинк не без гордости. — Мы всегда обладали магией, и мы никогда не сражались с кентаврами.
— Ну-ну, не становись спесивым, человек, только потому, что я провела тебя через успокаивающий лес, — строго заметила она. — У тебя нет нашего знания истории.
Бинк понял, что лучше умерить свои амбиции, если он не хочет продолжить путешествие пешком. А как он мог хотеть этого? В компании с Чери было приятно, и, конечно же, она знала местную магию, поэтому могла предупредить об опасностях. А самое главное, она позволяла его ногам хорошенько отдохнуть, пока несла его на своей великолепной спине.
— Прости, это было делом семейной гордости.
— Что ж, семейная гордость — неплохая вещь, — произнесла она, успокоившись; она как раз осторожно перебиралась через плотный завал, под которым журчал ручей.
Неожиданно Бинк почувствовал сильную жажду.
— Может быть, сделаем остановку? — спросил он.
Чери громко фыркнула — на этот раз уже чисто по-лошадиному.
— Не здесь! Любой, кто напьется из этого ручья, превратится в рыбу.
— В рыбу?! — Бинк не мог надивиться и нарадоваться своему проводнику! Ведь он бы определенно напился! А может быть, Чери просто решила подразнить его или отпугнуть от этой местности? — Почему же в рыбу?
— Речка старается вновь наполнить себя живностью. Двадцать один год назад она была опустошена Злым Волшебником Трентом.
По правде, Бинк воспринял это сообщение не без некоторого скепсиса: он не очень-то верил в магические таланты неодушевленных вещей (особенно в магию такой силы). Ну как, в самом деле, речка могла хотеть чего-то?! И все же он вспомнил о том, как Обзорная Скала спасла себя от разрушения. Так что лучше не рисковать и принять, что отдельные части ландшафта могут обладать магией.
Ссылка на Трента, однако, особенно привлекла его внимание.
— Злой Волшебник был и здесь? Я считал его достоянием нашей деревни.
— Трент был везде, — ответила она. — Он хотел, чтобы кентавры поддержали его. Но мы отказались — из-за Договора, как ты знаешь, не вмешиваться в человеческие дела. И тогда он показал нам свою силу — превратил каждую рыбешку в этой речке в светящегося жука. Затем он ушел. По-моему, он полагал, что эти отвратительные насекомые заставят нас переменить свое решение.
— А почему он, скажем, не попытался превратить рыб в человеческую армию и победить таким образом?
— Ничего бы не вышло, Бинк. Да, они бы имели человеческое тело, но мозг их оставался бы рыбьим. Из них получились бы, пожалуй, очень неуклюжие солдаты. И даже если бы они оказались вовсе неплохими, то не стали бы служить Тренту, который заколдовал их. Они бы напали на него.
— Гм, возможно. Об этом я не подумал. Значит, он превратил их в электрических жуков и убрался отсюда, пока они не напали на него. И тогда жуки набросились на вас?
— Да. Это было бедственное время. О, эти гадкие жуки! Они нападали тучами и обжигали маленькими молниями. У меня все еще сохранились шрамы. — Она сделала паузу. — На моем хвосте.
Это был чистейший эвфемизм.
— Как вы с этим боролись? — спросил Бинк. Зачарованно слушая, он все же бросил украдкой взгляд назад, чтобы увидеть шрамы; однако то, что открылось его взору, было безупречным.
— Когда Трент был изгнан, нам помог Хамфри.
— Но Добрый Волшебник не может видоизменять живые существа!
