“Дракон” двинулся прямо к самой большой из палаток, и Джонс соскочил с седла. Рядом с палаткой был большой стол, сколоченный из необработанных досок, а неподалеку от него горел костер, над которым висели котлы с едой; на козлах высилась большая бочка с пивом; ее затычка, казалось, уже готова была выскочить. Вокруг костра, принюхиваясь к соблазнительным запахам, толпилось оборванное сборище домовых, троллей и гоблинов, которые звяканьем мисок и тарелок намекали о своей готовности приступить к делу. Кое-кто из них, бросив свое занятие, подбежал, чтобы помочь разобраться с лошадьми.
— Прошу, — сказал Джонс. — Присаживайтесь и побеседуем. Я предполагаю, что нам есть, о чем поговорить.
Полдюжины троллей облепили бочку с пивом, наполняя объемистые кружки и расставляя их на столе.
— Ну, вот и прекрасно, — сказал Джонс. — Мы сможем промочить горло, а к тому времени и еда подойдет. Потому что она, конечно, никогда не поспевает к тому времени, когда ее надо ставить на стол. Эти мои маленькие друзья охотно берутся за дело, но они жутко неорганизованная публика. Рассаживайтесь, куда хотите, и давайте поговорим.
Вскарабкавшись на стул, Оливер подтянул к себе кружку с пивом и, присосавшись к ней, стал жадно пить. Отвалившись от нее, он стер пену с бакенбардов.
— Хорошее пиво, — сказал он. — Не то что пойло, которое подают в гостинице Вайалусинга.
— Снивли считает, — сказал Джонсу Хэл, — что вы оседлали дракона — и когда ваша штука дышит огнем и дымом, в это можно поверить, хотя я знаю, что это не дракон. Я никогда не видел драконов, но слышал кучу историй о них, и описание драконов не имеет ничего общего с этим созданием, на котором вы ездите. У него нет ни головы, ни крыльев, а у драконов обязательно должны быть голова и крылья и, насколько я разбираюсь, еще и хвост.
— Ты совершенно прав, — с удовольствием сказал Джонс. — Это, конечно, не дракон, хотя многие, подобно Снивли, принимали его за чудовище. Это вообще не живое существо, а машина, и называется она — дорожный мотоцикл.
— Дорожный мотоцикл, — сказал Джиб. — Никогда о таком не слышал.
— Конечно, не слышал, — ответил Джонс. — В этом мире есть только один такой.
— Вы говорите, что это машина, — сказал Корнуэлл, — и у нас тоже есть машины, но они не имеют ничего общего с этой. Есть военные машины, осадные орудия, которые метают огромные камни, стрелы или горючий материал в осажденный город.
— Или мельничные жернова, — заметил Джиб. — Мельничные жернова тоже можно считать машинами.
— Вполне возможно, — сказал Хэл.
— Но мельничные жернова вращаются силой падающей воды, — сказал Марк, — а осадные орудия работают от натяжения канатов. Вы можете нам объяснить как бегает ваша машина?
— Это не очень легко, — сказал Джонс. — Боюсь, что не смогу рассказать вам так, чтобы было понятно. Кое-что я могу объяснить, но не уверен, что мой рассказ будет вам понятен.
— Значит, вы не знаете, как она движется, — сказал Корнуэлл.
— По сути, нет.
— Должно быть, волшебством.
— Могу вас заверить, что тут нет никакого волшебства. В моем мире вообще нет волшебства.
— Но это смешно, — сказала Мэри. — Здесь должно быть волшебство. Оно — часть жизни, и без него…
— В моем мире, — сказал Джонс, — от волшебства давно избавились. Люди, конечно, говорят о колдовстве и тому подобных явлениях, но как о чем-то давно исчезнувшем. Волшебства давно уже нет и в помине.
— И вы пришли сюда, чтобы найти потерянное?
— Совершенно верно, — сказал Джонс. — Я здесь, чтобы изучать его.
— Странно, — сказал Корнуэлл. — Все, что вы говорите, очень странно. Вы отрицаете, что владеете приемами магии, но наверняка владеете ими. Потому что вокруг вас охотно суетится маленький народец или, по крайней мере, делает вид, что суетится. Маленькие существа раздувают огонь, готовят еду, ставят пиво, ухаживают за лошадьми. Они идут за нами по пятам, но не показываются и не желают помочь нам. Они только прячутся и наблюдают.
— Дайте им время, — сказал Джонс. — Точно так же они относились и ко мне, когда я тут впервые появился. Они тоже прятались и наблюдали за мной, а я занимался своими делами, не обращая на них внимания. Со временем они начали подходить ко мне и беседовать, сидя у костра. Из того, чем я занимался и что у меня было, они решили, что я колдун и потому могу быть им полезен.
