— Что-что?
— Нет, ничего. Это я себе.
Антогора подозрительно уставилась на меня.
— У меня со слухом всё в порядке. Что ты имел ввиду?
— Ну, что ты пристала! Уж и самому себе ничего сказать невозможно без чьих-то расспросов.
— Когда человек сам с собой разговаривает, то это верный признак расстройства ума, — хохотнула Охота.
— Нет, у него с головой всё в порядке, — признала Антогора, принимаясь уже за второй кусок мяса.
— Девочки, а какая живность в ваших краях водится?
— Для еды?
— Именно.
— Из птиц много куропаток и голубей. Олени есть, много зайцев. Лесных свиней не очень много — бережём их или приручаем. Охотимся не у дома, а уходим иногда далеко и не на один день. Поэтому около племени лесной живности много. На всякий случай. Вдруг беда какая-нибудь с кормлением. А так овцы и коровы. У нас большое стадо. Грибы, ягоды собираем на зиму. А вот виноград растить не умеем. Мелкий и кислый получается. В общем, живём совсем не как у Геродота описано, — рассмеялась Антогора. — Врёт старик про нас почти всё. И ходим не в шкурах, и живём в домах.
— В домах? А какие они — дома-то?
— Конечно же, дома не каменные — деревянные. Иногда и пожары случаются. Зато строим сами.
Хотя ночью для обогревания в костре нужды нет, всё же разлеглись около него. Привычка, традиция? Охота с Феридой по одну сторону, а мы с Антогорой по другую. С той стороны мигом всё затихло и послышалось едва различимое сопение Фериды. Антогора не спит, а широко раскрытыми глазами смотрит в небо.
— Ты что? — шепчу я ей.
Она поворачивается ко мне. В свете луны цвета глаз не различить. Не глаза, а тёмные, бездонные озёра.
— О чём вы с Антиопой секретничали вдвоём? Тогда, на купании у озера, — тоже шёпотом спрашивает она. — Тайна?
Вот, пожалуйста! Догадывается о чём-то. Дёрнул же меня чёрт за язык час назад. Умница-то какая! И врать бесполезно. Она у Антиопы спросит. Надо же, как глупо попался!
— Антиопа хочет, чтобы вы после окончания службы вернулись домой беременными.
Антогора с минуту молчала, глядя на меня. Потом тихо произнесла:
— Понятно, — и повернулась ко мне спиной.
Обиделась что ли? Вряд ли. Не тот характер и не та ситуация. Я протянул руку и положил ладонь на её тёплое и шелковистое на ощупь предплечье. Она пошевелилась и накрыла мою ладонь своей. Так и заснули.
* * *
Охота без всяких церемоний разбудила всех ни свет, ни заря.
— Хватит валяться. Завтрак готов. Уж чем рады. Пирожные ещё вчера в обед почему-то неожиданно кончились.
Каждому досталось по куриной ножке, куску хлеба и плошке кислого молока. Помыться не удалось. Остановились на ночлег в безводном месте. Но когда двинулись, то милях в двух впереди встретился ручей. Остановились и ополоснулись. И снова нудное, однообразное движение вдоль леса. Справа локтях в пятистах видно вьющуюся между купами деревьев дорогу.
Внезапно из какой-то рощицы у дороги вылетает группа всадников человек пятнадцать-двадцать и стремительно приближается, пересекая нам впереди путь. Двое ещё издалека отделились от группы и стараются оказаться позади нас.
— Охота, Ферида! — командует Антогора.
Обе амазонки становятся лошадьми бок о бок впереди. Я оказываюсь за ними, а Антогора позади меня.
— Сергей, не дёргайся и места не меняй, — спокойно говорит мне в спину Антогора. — Иначе ты будешь мне мешать.
Луки у девочек уже не за плечом, а лежат у шеи лошади поперёк седла, удерживаемые левой рукой, в которой одновременно и поводья. Те всадники, что впереди вышли к нашему пути и теперь стоят неплотной группой, поджидая нас. Те, что сзади почти догнали нашу компанию. И, похоже, нимало озадачены увиденным. Следуют, не приближаясь, шагах в тридцати.
Группа вооружённых всадников впереди всё ближе и ближе. Охота и Ферида невозмутимо едут прямо на них. Похоже, и там появилась растерянность. Словно они ждали чего-то другого, а их обманули. Когда расстояние сократилось шагов до двадцати, группа зашевелилась, и расступилась, пропуская нас. Ну и бандитские же рожи! Мрачные и разочарованные. Одеты, кто во что горазд, но разного оружия много. Разве что только копий не хватает.
Вдруг одна из рож, мимо которой я уже почти проехал, выкрикнула какое-то проклятье и, выхватив короткий меч, бросила своего коня к нам. Короткий свист меча Антогоры у меня за спиной и чужая лошадь понесла куда-то в сторону безголовое тело всё ещё цепляющееся за поводья. Всадники бросились врассыпную, нещадно настёгивая коней. Вслед им полетели стрелы. Девочки как на утренней тренировке спокойно расстреливают беглецов. Но четверо или пятеро всё же успели ускакать дальше полёта стрелы и скрылись из глаз. Тишина и только лошади, потерявшие седоков, бродят здесь и там, щипля траву.
