***
Отпечатки лап привели человека прямо к месту боя вокруг алтарного камня. Путник обошел его кругом. Луж и грязи на месте схватки уже не было. Земля поднималась неощутимо, плавно, и, хоть и не слишком быстро, но вокруг горы ширилось сухое кольцо, расползалось по болоту, как огонь охватывает груду хвороста. Пахло прелым листом, и, почему-то, терпким вином последнего урожая. Пророкотал гром; откуда-то шла гроза. Теплело прямо на глазах. Человек горестно покачал головой, осматривая убитых. Тот, с кем он пришел поговорить, лежал там, наверху, на поляне, лицом в дерн. А теперь еще и другие, неизвестные. Но... Но! Рисунок мозолей на торчащей из груды тел ладони показался человеку знакомым. Он оттащил в сторонку тело великана с отрубленными руками, наклонился - и отшатнулся. Кин Нагата резко сел и вслепую махнул перед собой топором, который не замедлил вылететь из затекшей руки. Нагата выругался. Человек также. Нагата остановился, не веря своим глазам, поднялся - человек подал ему руку, не отводя от него обалделого лица, помог встать. - Извини, - сказал Нагата, - Извини меня, ученик. - Надо уходить отсюда, и быстро, - ответил тот. - Ты нас искал? - Нагата огляделся, - Кто-нибудь еще? - спросил он без особой надежды. Ученик еще раз посмотрел вокруг. - Все прочие мертвы, я каждого трогал за руку, - он вздохнул, - А хотел я поговорить с Нарфагом, моим знакомцем в Большом Совете Левобережья. И знаешь, учитель, что я увидел? Весь Совет Левобережья, все, кто обладал хоть сколько-нибудь весомой властью в этих землях до прихода Владыки Грязи, все, все они там, - он махнул рукой в сторону горы, - И все мертвы. Их убили, похоже, те же, что и вашу группу. Была облава. Но я не пойму: их охраны не было. Не было даже личных телохранителей каждого. Как так они позволили всех тут собрать? Как дали себя убить? Маг выдохнул с присвистом. - Сейчас я не могу думать. Голова как пивной котел. Надо похоронить их, он обвел глазами участников ритуала, который обошелся Лесу так дорого. Сейчас попробую, - его лицо закаменело, выступили капельки пота. Он попытался сделать магический жест и рухнул без сил. Ученик сорвал флягу с ближайшего трупа, отломил пробку и сунул горлышко магу в рот. Через некоторое время тот открыл глаза и с видимым напряжением привстал на одно колено, а потом и в рост. - Я не могу, - совсем тихо произнес он, - Бросать их тут никак нельзя, а могилу делать долго. Огнем, наверное, только у меня уже все. Ученик молча кивнул. Сделал жест, пробормотал фразу - сверху упала молния, яркой синей сетью обвила чахлый тростник, слежавшийся ил, поднятый на поверхность и пока еще мокрый, как губка, торф. Раздался знакомый обоим звук треснутого неба; все вспыхнуло жарким пламенем. - Бежим, - сказал ученик, - сейчас все сюда кинутся. С этими словами он подхватил учителя на плечо и с неожиданной скоростью припустил вверх по склону, к дороге на запад.
***
В городе Ключ открывали новую набережную. Торжественно открывали. Был бургомистр, были богатые купцы и гильдейские старшины. Но героем торжества оказался мастер Кельма - глава гильдии строителей, которая только-только возникла. Набережная на Туманной Реке стала первой большой работой, ради которой пришлось иметь дело со всей гильдией строителей разом. Кельма Тесло из рода Крааноов ЛаакХаарских, не так давно приплывший сюда морем из своего родного города, из невообразимой дали, с другой стороны света, много положил сил на то, чтоб эта работа вышла хорошо. Теперь всякий мог видеть, что старался Кельма не зря, и что задуманное ему удалось. Новая набережная понадобилась городу после того, как однажды в три ужасных дня Туманная Река взбухла неимоверно, снесла разом все восемь городских мостов, затопила берега вокруг на добрую милю или более, поглотив при этом несколько кварталов; ладно еще, что город не на самом берегу стоял. Реку по такому случаю прозвали Великой - как сказано в другом месте, "раз уж с одного ее берега другого не стало видно". Почему и отчего произошло так, никто не знал и объяснить не мог. То же самое и относительно будущего: никто не поручился бы за спокойный нрав реки на год вперед. Поэтому набережная задумывалась одновременно и как дамба, и как паромная пристань, и как морской порт. И надо было признать, что Кельма свою задачу выполнил великолепно, и теперь краснел под градом восторженных воплей и все старался выпихнуть на люди кого-нибудь из своих помощников. В самый разгар торжества на реке появилась лодочка без весел. Течение несло ее со стороны легендарного леса, с севера. Толпа умолкла разом, как обрезало. Тысячник войска городского, Хауберк Шрам, мигнул кому следовало, и к лодочке осторожно подошла малая галера береговой охраны. Спустя небольшое время на берег внесли совершенно седого, старого человека в просторном сером балахоне и такого же цвета сапогах. Был он настолько слаб, что сам не мог ни стоять, ни сидеть, поэтому его держали на руках. - Кто ты? - был ему первый вопрос, но он не отвечал, и тогда принесли вина и воды, и влили в рот старику. Он очевидно оживился, от вина отказался, воду пил долго. Случившийся рядом врач сказал, что человек очень истощен голодом, и перекармливать его нельзя. Но старик неожиданно ясным, глубоким голосом отвечал, что задерживаться в городе он не станет, что он расскажет свою историю и будет надеяться на то, что ему позволят продолжить свой путь и умереть так, как он хочет. И он попросил, чтобы привели писца, и его слова остались бы для людей. Этому тщеславию сначала ухмыльнулись: будет вспоминать старый хрен, как жил и как не жил, а нам мало что слушай, так еще и пиши! Но приплыл-то он все же с севера, да и через лес, а о лесе никаких сведений в городе не имелось. Поэтому бургомистр Дебелий твердой рукой пресек разброд и шатания, и своему личному секретарю Флопп Девайсу приказал записать все. Старик благодарно посмотрел на Дебелия, еще раз глотнул воды и начал повествование внятно и раздельно, как объявляют приговор: - Я маг Леса Кин Нагата. Я служил стихии воды и предал ее...
