– Правда? А почему? Хочешь, скажу? Хочешь?
– Чтобы спокойно жить… пока… И, чтобы, когда всё кончится, на меня не показывали пальцем.
– Кончится? Вот именно… – лицо у него болезненно дёрнулось. – Я так и думал! Конечно… Ты ведь не уверена, что любишь меня, да, Сонь? Скажи! Ты мне ни разу не сказала, что любишь… Для тебя это всё – чепуха, да? Считаешь, со мной нельзя – по-серьёзному?
Он буравил её глазами:
– Нет, посмотри мне в глаза и скажи правду! Я и так знаю: ты хочешь дать обратный ход! В любой момент!
– Ага… и ради этого ломаю себе жизнь… Нет, Мить. Если всё кончится, то не по моей вине, – устало произнесла Соня. – Но ляжет всё на меня.
– Значит, ты мне не веришь?
– Я верю тебе, хоть это и глупо. Сегодня верю.
– Сонь, ты пытаешь меня, что ли? Я и так боюсь, что ты выскользнешь… убежишь куда-то. Вспомнишь про своего крепкого и надёжного…
– Митя, хватит! Пойми, ты не должен был так поступать за моей спиной! Вмешиваться в мои дела! Подстава – вот как это называется.
– Да, подстава! Я хочу оборвать тебе путь к отступлению. Хочу, чтобы все знали, что мы женимся. Сегодня приедет отец, прочтёт записку. Я ему всё расскажу. Всем всё расскажу.
– Митя… какой ты дурак. Ты же своими руками… Хотя бы неделю покоя и счастья – ты и этого меня лишил… – застонала Соня. – Скоро не найдётся ни одной вороны, которая, пролетая, не клюнет меня по темечку!
– Пусть только попробуют! – самонадеянно заявил он. – Сонь, если ты спать больше не хочешь, то вставай потихоньку.
Я завтрак пойду приготовлю. Потом в загс поедем. Не забудь, кстати, паспорт.
* * *
Соня вдруг поняла, что боится выйти на улицу. А, выйдя, невольно начала озираться – не видит ли кто. Пока они шли до остановки, ей казалось, что все люди смотрят на них, оглядываются и перешёптываются. Правда, знакомых они не встретили, если не считать привычных алкашей у второго подъезда.
Дима поймал такси, и они доехали до центрального загса, так называемого Дворца бракосочетаний. Соня не понимала, что происходит, знала только, что больше не владеет ситуацией, а слепо подчиняется воле другого человека. Но здесь их ждала осечка: загс в понедельник не работал. Вообще-то, это было вполне предсказуемо, если бы они могли что-то соображать. Дима досадливо стукнул кулаком по запертой двери. А Соня даже выдохнула с непонятным облегчением – она и не сомневалась, что ничего не получится. Наверное, люди приходят сюда совсем с другим настроением, полные любви и надежды на счастье. Первой в сердце у Сони было через край, второй – ну ни капли.
– Ничего. Поедем пока в церковь договоримся, – вышел из положения Дима.
Ему нужны были действия. Они поймали другую машину и доехали до Лавры – обычная церковь Митю не устраивала. Соня опасалась даже заходить, но, как ни странно, как только она пересекла порог храма, ей стало легче. Здесь она была дома – пусть больная и виноватая, но – дома. Здесь её примут такую, как есть.
Утренняя служба уже закончилась. Пока Соня молча стояла перед иконой, Митя развёл бурную деятельность. Ничуть не смущаясь, сначала переговорил со служительницей, принимающей записки, и та пригласила священника. Молодой, весёлый чернобородый парень в рясе приветливо улыбнулся. Дима подозвал Соню.
– Значит, венчание? Это хорошо, – кивнул батюшка. – Давайте уточним дату. Накануне надо обязательно исповедаться и причаститься. На исповеди когда-нибудь были?
Они одновременно ответили «да» и «нет».
– Тогда за всю жизнь расскажете, – священник обращался к Мите. – Вы уже официально зарегистрированы?
– Нет.
– Отлично. Венчаться будете в один день с гражданской церемонией, полагаю? На какое число записаны?
– Не знаю… – пожал плечами тот. – Мы только завтра заявление подаём.
– А… Ну, тогда подойдите завтра ещё раз. И смотрите, чтобы с постом не совпало – в пост венчание не проводим.
– А какая разница, на какое число будет в загсе? – впервые раскрыла рот Соня. – Там ведь два месяца ждать, это точно с постом совпадёт…
– Ну, раз не успеваете, назначайте после Рождества.
– Как это? А до этого что? – изумился Митя. – При чём тут, вообще, загс?
Соня тоже смотрела, недоумевая.
