– Анька? – с сомнением произнесла она, зная, что у сестры должны быть ключи.
Всем сердцем надеясь, что это не Дима, Соня кинулась в коридор. Но Женя оказался у двери первым, глянул в глазок, потом на Соню, и открыл, не спрашивая. На пороге стоял худой длинноволосый парень в кожаной куртке с заклёпками. В одном ухе у него висела серьга. Женя с недоумением рассматривал это чудо, и Соня чуть не рассмеялась – не принимает же он Костика за… Однако лицо у парня было мрачным, и ей стало не до смеха – не случилось ли беды?
– Костя! Где Аня? Она с тобой? – почти завопила она, забыв про любопытных соседей.
– Я, это… за вещами пришёл, – вызывающе вздёрнув подбородок с небольшой козлиной бородкой по последней моде, заявил Костик. – Анька от тебя съезжает.
Соня облегченно выдохнула – жива! А вслух сказала язвительно:
– Очень интересно! И куда же это она съезжает?
– Куда-куда! Ко мне, конечно. Мать не против.
Ещё бы она была против! Анька рассказывала про эту «мать» – её и дома-то почти никогда не бывает.
– Так, стоп, – Женя вдруг резко втащил парня в квартиру и прижал его к стене.
Тот неожиданно для себя оказался в захвате – обе руки как прилеплены к телу, ноги вместе.
– Фамилия, имя, год рождения и место жительства, быстро!
– Виноградов. Заводской проспект, двадцать три, шестнадцать. А что я сделал-то?! – словно пойманный в школьном туалете прогульщик, завопил Костик.
– Номер телефона. Давай, диктуй, – Женя, всё ещё расхаживающий в одних трусах, потянулся к вешалке и достал из кармана куртки мобильник.
Костик надиктовал ему телефон.
– Значит, так. Скажешь Анне, пусть приходит сама, и мы всё решим без посредников.
– Она не придёт, – вскинулся парень. – Вы на неё давите, она не хочет!
– Почему аппарат отключила? – не выдержала Соня.
– Чтобы не доставали!
– Ладно, – Женя ослабил захват. – Тогда звони ей на городской. У тебя есть городской? Давай, набирай с моего.
Несчастный программист послушно набрал номер. Женя вырвал у него трубку.
– Аня… Это Евгений. Подожди, не отрубайся. Слушай меня, детка. Если хочешь самостоятельности – флаг тебе в руки. Но не смей пропадать и трепать нервы сестре. Я таких вещей не прощаю, будешь моим личным врагом.
Он послушал некоторое время, потом кивнул:
– О’кей. Можешь пожить пока у Костика, вещи он тебе принесёт. Только включи телефон и отвечай на звонки, ясно? Что? Какая ещё тебе Москва? Об этом поговорим позже.
– Какая ещё Москва? – заволновалась, Соня. – Дай мне трубку! Жень… ну, Женя!
Но тот отрицательно мотнул головой.
– Значит, так, – продолжал он. – Мы с Соней подаём заявление на этой неделе. Через два месяца свадьба. Необходимо твоё участие – пора бы и тебе оказать помощь сестре. А после поговорим. Возможно, я помогу тебе насчет Москвы. Но никакой самодеятельности, уяснила?
Соня не сомневалась, что Анька сдалась. Человеку, уверенному в том, что его послушаются, нельзя было не подчиниться. Женя нажал отбой и положил телефон на комод.
– Собери ей самое необходимое, – приказал он.
– Но… Нельзя же ей, в самом деле… – попыталась сопротивляться Соня.
– Пусть поживёт одна, – возразил Женя, – не будь наседкой, как мать. Успокоится, сама прибежит.
Соня послушно достала сумку и побросала туда какие-то шмотки – бельё, тёплый свитер, косметику. Она испытывала и тоску (они ещё ни разу по-настоящему не расставались с сестрой, особенно после смерти матери), и облегченье – присутствие Аньки создавало сейчас множество трудностей. Костик ушёл с вещами, а Соня вдруг вспомнила: Анька ведь обещала всё рассказать Жене. Интересно, нажаловалась?
– Что она тебе сказала? Как объяснила? – не удержалась Соня.
– Что вы сильно поссорились. А что, могла сказать что-то ещё?
– Только то, что ты уже знаешь, – отвернулась Соня и пошла на кухню – ставить чайник.
